1943 год.
Где-то на линии фронта
– Ты посмотри на них, на дворе 1943-й год, а они антивоенные листовки печатают, –хмыкнул один из трех английских солдат, шедших по лесу. Он подобрал с земли измятый, отпечатанный на машинке листок. Бумажка была так испачкана, что текст с трудом уже можно было различить, но очистив от грязи, текст все еще можно было прочитать, так сильно и яростно чья-то рука колотила по печатной машинке и вдавливала в бумагу буквы.
– Дети. Раньше нужно было думать, – с небрежением отозвался второй парень, скользнув взглядом по этой бумажке. Он сам едва успел отметить восемнадцатилетие, но военная форма делала его старше лет на десять, и еще на столько же он хотел казаться старше. В таких случаях обычно начинают злоупотреблять черным юмором и цинизмом.
– Я всегда говорил, что не все немцы нацисты, – хмыкнул подошедший к ним приятель, и стал с любопытством рассматривать листовку. – Отдай кому-нибудь в штабе, пусть там разберутся, что с ней делать.
– Какая разница, что не все, если они молчат? – скривился восемнадцатилетний скептик, а парень, нашедший листовку, стал молча складывать ее вчетверо, чтобы аккуратно уместить в карман. Вряд ли у человека, который такой листок напечатал, сейчас все хорошо. Хотя бы из уважения к печальной судьбе автора листовки стоило ее сохранить. Может быть, его послания так никто и не прочитал, а его уже закрыло гестапо… От этих мыслей становилось не по себе.
Глава первая. Как все начиналось
Ганс и Софи Шолль родились в благополучной и обеспеченной немецкой семье мэра небольшого городка. У Роберта Шолля было семеро детей. Шестеро общих с Магдаленеой, и еще один – его внебрачный сын, выросший тоже в их семье. Мужчина был на пике своей карьеры, а его жена Магдалена, набожная лютеранка, всю себя отдавала воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства. Внешне строгая и сдержанная женщина очень сильно любила всех детей и старалась воспитывать в них лучшие качества, учила их быть полезными и нужными обществу, прислушиваться к чужому мнению, но никогда не поступаться своими же принципами. Примерно так считал и Роберт. Мужчина делал успешную политическую карьеру, а в их доме частенько бывали высокопоставленные и образованные люди, которые с удовольствием до хрипоты любили о чем-нибудь поспорить по вечерам. В 1930-м году Роберту предложили возглавить Ремесленную палату, и вся семья, в связи с этим, переехала из Форхтенбурга в Людвигсбург близ Штутгарта.
