– Утопленник! – прохрипел Димон и едва не выпустил сеть из рук. Из сети торчала мокрая человеческая голова с открытым, как у рыбы, ртом и выпученными глазами.
– Брось его, брось обратно, – испуганно отозвался Никита. Димон было начал опускать руки, но потом остановился и резко подтянул к себе.
– Бредень жалко. Недавно купил. Давай вытащим на берег, распутаем, а этого потом обратно утопим.
Ночь близилась к концу. Туман мокрым одеялом накрыл реку, укутал влажной пеленой торчащую посреди воды лодку и сгорбленные фигуры рыбаков. Никита судорожно обшаривал взглядом заросший ивняком берег и, казалось, сомневался. Димон глянул на новенький бредень, зыркнул на Никиту и сердито рыкнул:
– Никого. Давай к берегу.
Никита вздрогнул, подхватил весла и повлек лодку с утопленником к пологому берегу. Вокруг стелилась мягкая тишина, лишь изредка прерываемая всплесками рыбы в воде, да отдаленной перебранкой деревенских петухов.
Едва доплыли, Никита привязал лодку к дряхлым мосткам и прыгнул в воду – помочь товарищу вытянуть сеть с кошмарным уловом. Ладно, что утопленник был невелик ростом, да и весом не вышел. Друзья выволокли мертвого «русала» на берег, распутали бредень и уставились на незнакомое лицо.
– Знаешь его? – прошептал Никита.
– Никогда не видел, – помотал головой Димон.
Покойник был одет в джинсы, футболку. На ногах хлюпали туго завязанные кроссовки. Волосы редкие, на макушке лысина. После ночного купания вид у «русала» был не ахти: мокрый, холодный, изо рта водоросли торчат. Брр!
– Интересно, кто это? – задумчиво спросил Никита и тут же добавил: – Пошарь у него в карманах.
– Сам пошарь! – возмутился Димон. – Он и так мне теперь сниться будет.
Никита воровато огляделся по сторонам и резво похлопал утопленника по карманам штанов. Пусто.
– Ничего нет. Даже мобильника, – разочарованно протянул рыбак.
– Мобила могла выпасть, когда тонул, – пожал плечами Димон. – Бросим обратно в воду?
Никита глянул на покойника, потом на реку, снова на покойника. Его точили сомнения.
– Не знаю. Это, наверное, преступление. Будто, мы снова его утопили.
– Что ты мелешь? Он уже мертвый! Хочешь, чтобы нас менты задергали?
– Как-то не по-людски. Вдруг, у него семья, дети? Будут думать, что он живой, будут искать, – бурчал Никита, не в силах совладать с проснувшейся совестью.
