"Вот дурень, сказал же ему не пить много", – думал Аристарх глядя, как его юный будущий собрат обнимается с белым другом в комнате задумчивости через распахнутую дверь. Правда, вид у обнимающегося был весьма жутковатый. На мгновение на его лице расплылась блаженная улыбка, которая сменилась судорогой и мгновенным движением в разинутую пасть фаянсового трона.
Аристарх сидел в это время в глубоком кресле и смотрел на всё происходящее по соседству с нескрываемым отвращением. Это был длинный и статный мужчина с длинными и прямыми чёрными, цвета воронова крыла, волосами, собранными в толстый хвост, весьма интересной наружности. Даже сейчас, сидя в комнате, он не снимал свою шляпу с очень широкими полями, бросающую тень на лицо, и был одет в закрытый и плотный деловой костюм без удушливого галстука.
А в квартире было очень миленько, хоть и темно из-за плотно сдвинутых портьер. Стиль под старину, будто вот-вот набегут служанки в белых передниках и начнут хлопотать о барском столе. Но трапеза уже состоялась, и, если Аристарх был вполне сыт и даже доволен, если не считать сцену неподалеку, то его компаньону приходилось несладко. При этом в квартире, как класс, вообще отсутствовала еда, на добротном массивном столе с резными ножками стояли только два больших бокала, чьи стенки были слегка окрашены красноватой пеной.
– Уф, кажется, всё. – Со вздохом облегчения страдающий вошёл в комнату.
– Ты с ума сошёл? – напустился на него Аристарх, – Это были наши запасы на ближайшие пару недель.
– А, – отмахнулся тот, – Насобираем ещё.
– Яков, ты вообще понимаешь, что говоришь? Я отдал бешеные деньги за этот пакет.
Тот, кто был Яковом, насупился.
– В этом мире, – длинный жестом указал на окно, – мы не можем позволить себе брать то, что нам надо в любом количестве. Да и болячек у вашего брата навалом, никогда не знаешь, какую заразу подцепишь. А ты ведёшь себя как щенок, который думать в силу возраста не привык, только и знаешь, что носиться и крушить, рвать, что в зубы попадётся.
– Пошли на скотобойню. – Яков капризно скорчил рожицу, хотя он уже был не мальчик, молодому человеку недавно исполнилось двадцать пять. Правда выглядел он как мальчик, застрявший в раннем пубертате, да и вёл себя порой так же, а то и того хуже.
