Сегодня в столице было неспокойно. Кажется, где-то в районе Театральной площади перевернулся улей с пчелами, и теперь площадь гудела, гудела, тревожилась.
Впрочем, не только Театральная. И не только площадь. В салоне госпожи Шапийон, конечно, никто не изображал взбесившихся пчел, но разговоров и обсуждений было больше чем обычно. Оказались забыты-заброшены столы для карточных игр; курительная комната для мужчин пустовала вопреки обыкновению; никто не ждал вечерних танцев, чтобы поболтать и подарить последний котильон особо прелестному молодому человеку, только что прибывшему в столицу из богатого родительского поместья в глубинке.
У всех на устах была одна-единственная сплетня. Или новость – это как посмотреть.
– Говорят, она была женой султана! – Экзальтированная девица Бульданеш всплеснула веером, словно райская птичка крылом. – А когда овдовела, то покинула дворец, увезя с собой все драгоценности, которые ей дарил муж! Для этого понадобился караван из трех кораблей!
– Во-первых, кораблей было пять, – снисходительно поправила ее длинноносая, но не без изюминки, как считали столичные повесы, девица Сорьен. – А во-вторых, милочка, вряд ли султан дарил любимой жене только драгоценности. Должна же она была во что-то одеваться, на чем-то спать. Ну и так далее.
– Хи… – Пухленькая, румяная и беспечная девица Жусак хихикнула в веер. – А говорят, что жены султанов приходят в спальню к мужьям, одетые в одни только драгоценности!
– Ой! – дружно отреагировали все остальные юные прелестницы в компании. Кто-то жеманно захихикал, кто-то покраснел.
– Вот болтушки. – Проходившая мимо цветника степенная матрона Дельвиль недовольно поджала тонкие бледные губы. – Молодежь теперь не та, что прежде. Никакой сдержанности, никаких понятий о скромности и приличиях. Вот в мое время…
– Да-да, дорогая. – Ее спутник, полный, одышливый господин Дельвиль, поторопился согласиться, ибо хотел послушать сплетни и не хотел слушать лекцию о былых временах и нравах. – Никакого воспитания. Ты, как всегда, права, моя душечка. Так что там за особа появилась в свете?
Девица Сорьен прикрыла веером излишне широкую улыбку, стрельнула глазками сначала в господина Дельвиля, затем в его супругу, которая хоть и скривилась, всем своим видом выражая осуждение, но таки опустилась в свободное кресло и приготовилась слушать.
