У ног чемодан и сумка, в руках слабость. Как и в ногах.
Стою дура дурой перед дверью в отцовскую квартиру, а мне никто не думает открывать.
– Пап, ты где? – я с пятого раза дозвонилась до отца, и готова была кричать, если бы горло так не болело. – Алло, пап, ты слышишь?
– Ну здравствуй, Мария. Неужели родная дочь решила позвонить после… напомни, сколько ты игнорировала свою семью? Или мне самому тебе напомнить?
Начинается!
– Я не игнорировала, я просто устала от постоянного контроля. Пап, ну ты где? Я у квартиры стою, а мне никто не открывает.
– И не откроет. В квартире капитальный ремонт, мы с Людой в столице, – холодно ответил папа.
Я поморщилась, услышав имя любовницы отца. Вроде и не сделала она мне ничего плохого, но как же фигово было – я спокойно жила с папой и мамой, а на следующий день после совершеннолетия меня огорошили: у папы любовница, у мамы любовник, нашей семье конец. Выбирай, Маша, с кем останешься?
Я выбрала побег в другой город, устав от их контроля и игры «Перетяни Машу на свою сторону».
Теперь снова пришлось бежать. Но, как оказалось, сбежала я в пустоту, и жить мне придется на вокзале или под мостом.
– В столице? Понятно, – убито сказала я, и чихнула.
– Так, стоп, ты приехала? Зачем?
– В универ местный перевелась, в общаге мест нет, мне жить негде.
– И предупредить ты не могла, как и обычно, – прогрохотал отец. – Почему чихаешь? Что с голосом?
– Заболела. А еще, – я собралась с духом, и выпалила: —еще меня ограбили. Как в дурном анекдоте, пап – я все деньги и карту везла в кошельке, в поезде. Сумка на полке лежала, а ночью люди высаживались. Вот и вытащили, наверное. Хорошо хоть телефон под подушкой был и уцелел. Я даже комнату не могу снять, и на проезд нет, последнюю мелочь из кармана выгребла.
Я готова заплакать от безысходности. В моей жизни всегда так – если уж случается задница, то глобальная и некрасивая, как сейчас. Вроде и выделили мне комнату в общаге, но заехали иностранцы, и комнату мою отдали им. В поезде какой-то дрянью вроде ОРВИ заразили, ограбили, да еще и отец умотал в столицу со своей раскрасавицей.
Супер. Все как обычно. Маша, ты везунчик.
– Сильно плохо? – встревожился папа.
– Да, – прохрипела.
Врать не хочется, я и правда разваливаюсь. Чертова простуда!
– Стой и жди звонка. Пять минут. Телефон оставь в покое, чтобы батарею не разряжать, – скомандовал отец, и отключился.