© Александр Жабский, 2023
ISBN 978-5-0060-2941-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предлагаю вашему вниманию короткий цикл очерков, повествующих о моём поступлении в Ташкентский государственный университет им. В. И. Ленина – ныне Национальный университет Узбекистана имени Мирзо Улугбека. Было это летом 1969 года. А спустя полвека, летом 2019 года, а точнее – в конце июля, я решил написать о том кошмарном, фантасмагорическом, незабываемом событии. Судьбы мира сейчас во многом определяет «Большая семёрка» наиболее развитых и потому значимых стран, а мою судьбу определила «Большая четвёрка» (G4) вступительных экзаменов в университет – не столько самих по себе сложных, сколько невероятно напряжённых психологически. Нельзя было получить больше одной «четвёрки», но и с 19-ю проходными баллами не факт было, что счастье студенчества улыбнётся именно тебе.
Писались очерки накануне 50-летия каждого из четырёх вступительных экзаменов, а публиковал я их в интернете именно в день 50-летия того экзамена, о сдаче которого рассказывал в данном очерке.
Сегодня 1 августа. В этот день ровно 50 лет назад я сдавал первый экзамен в университет.
Я поступал на исторический факультет, поэтому первым экзаменом шла, естественно, история. В билете было 3 вопроса: V век до н.э. в Греции и Платон; противодействие Ломоносова немецкому засилью в русской истории и Первая русская революция 1905—1907 гг.
Принимала у меня экзамен Наталья Александровна Курбатова – доцент кафедры истории СССР ТашГУ им. В. И. Ленина, которая потом читала нам курс вспомогательной исторической дисциплины «Хронология и метрология». Она была молода, очень красива и чуточку экзальтированна. Когда я стал, отвечая на второй вопрос, рассказывать о борьбе Ломоносова с норманнской теорией Байера и Миллера, она перебила меня и лукаво спросила: «А как правильно называется эта теория?» Я понял, в чём подвох, и ответил: «Норманнская – с двумя «н». Она всплеснула руками, глаза её радостно вспыхнули, залучились, и она тотчас вывела мне в экзаменационном листе пятёрку, не став даже слушать ответ на третий вопрос.
Позже, когда она на первом курсе читала нам хронологию, видимо, это воспоминание грело её и не давало на меня сердиться, когда я с мальчишеским задором утверждал на семинарах, что вся хронология древности это полная ерунда, выдуманная монахом Скаллигером. Для Натальи Александровны это было святотатством, но она сдерживалась, памятуя о впечатлении, которое я, видимо, на неё произвёл на приёмном экзамене, и всё пыталась меня терпеливо разубедить банальными ссылками на солнечные затмения и прочие, как ей казалось, надёжные методы датировки.
