Это записки, которые я попытался сшить во что-то цельное. Местами будут разрывы, обрывки моих мыслей.
Устав – чувствую себя оторванным от своего маленького мирка. Невероятно сложно было рвать корни, которые так долго врастали в меня: землю, людей, чувства. С трудом, но я справился. Но не справился с оставшимся чувством пустоты. Один. В чуждом мне мире, с чуждыми мне людьми. Коснуться бы взглядом, хотя бы одного знакомого лица. Не получается, они для меня инородные, вторичные, третичные.
Думал буду счастлив сбежать от проблем, но видимо моя жизнь и есть проблема.
Прилетев из Самарского аэропорта в Московский, меня морили долгой пересадкой. Очень много нервов было потрачено еще в Самаре, прощаясь со всеми, проверяя документы, сидя в зале ожидания аэропорта с друзьями и разговаривая ни о чем. Мало сна, много переживаний и еще это. Прекрасно зная свою способность проваливаться в глубокий сон, было принято волевое решение не спать и ждать.
Я взял с собой две книги Шекспира: «Король Лир» и «Макбет». На удивление они помогали мне скоротать время и убивали его с такой скоростью, что приходилось поглядывать на табло, сверяясь. Часто выходить курить не получалось, так как нужно было каждый раз проходить через металлоискатель и выворачивать все из карманов, приглядывать за моим скарбом было некому, поэтому все с собой. Хоть при мне была только сумка через плечо, да рюкзак.
Наконец объявили посадку, отсутствие сна накинуло килограмм по десять в сумки, но фантазии о том, как я буду кемарить в самолете, ускоряли мой шаг.
Коридор, трап, место в проходе и попытка уснуть. Все оказалось тщетно, ни в одном глазу. Мой рост вновь меня всучил. Ноги не вытянуть, кресло неудобное, люди галдят и крестятся. Ну ничего, всего несколько часов и я буду в Хельсинки, а там уже финишная прямая.
Чем дальше – тем хуже. По продвижению в сторону цивилизации, все стало видоизменяться, как на ускоренной пленке. Ужесточились досмотры, стали меняться люди, ландшафты и даже тени. Дьявол кроется в деталях и все было дьявольски хорошо.
Ад надвигался быстро и наращивал темп. Стюардессы становились вычурными и вылизанными. Все вокруг перестало казаться настоящим.
А еще эта кастрированная доброта, улыбки и ужимки. Люди вокруг так долго притворялись хорошими, что почти поверили в это. Главное, что почти. Меня отталкивало и отталкивает это, думаю и продолжит отталкивать. Не нравится мне такая стерильность, дайте мне грязь! Огонь в глазах, рой мыслей в голове, страсть в действиях, наплевательство на последствия. Стал скучать по всему этому. Ох, уж эти ужимки, дайте передохнуть от них, нельзя так, бесчеловечно это. Ошпаривать ледяным радушием.
