Никто не знает, что было первым: аул или железнодорожная станция c названием Аккемир. Нет в живых очевидцев давно прошедших лет. Самое раннее упоминание об этих местах в архивных журналах датировано 1906 годом. Черными чернилами на пожелтевшей от времени бумаге красивым почерком коллежского регистратора канцелярии управления Ташкентской железной дороги внесен лишь краткий перечень строений из жженого красного кирпича: здание вокзала, дом управляющего, две десятиметровые водонапорные башни, женское и мужское отхожее место.
Сбоку на полях этого же документа совсем другими чернилами сделана приписка: две полуземлянки из сланца и три юрты кочевников.
Чиновник почему-то не указал в описи расположенное вблизи древнее кладбище мусульман. А этот зират[1] невозможно было не заметить: многочисленные каменные ствольные стелы кулпытасов[2], ограды торткулаков[3] и высокие купола кумбезов[4] виднелись издалека. Место вечного упокоения точно было здесь раньше и аула, и станции.
Захоронения кочевников продуманно располагаются на возвышенности и обязательно вблизи пусть хоть маленького, но источника воды. Потому заблудившийся в знойной раскаленной от солнца степи, умирающий от жажды путник, завидев еще издали приметные высокие контуры бейит[5], понимал, что спасение рядом. Там есть вода.
Вблизи того самого кладбища, которое оказалось не упомянуто в канцелярских списках, из-под земли били многочисленные родники. В этих краях берет свое начало одна из рек северо-западного Казахстана – Илек. Изначально, чуть более ста лет назад еще именуемая “Елек”, что в переводе с казахского языка означает “косуля”. Отсюда живительная влага течет по естественному руслу с отвесными берегами, меняя свою ширину от пары метров в верхнем до ста пятидесяти метров в среднем течении. Ей предстоит преодолеть более шестисот километров сквозь невысокие каменные гряды Мугоджарского массива, оставляя на своем пути пойму, изобилующую многочисленными протоками и озерами, прежде чем Илек как самый крупный приток сольется с великим Уралом.
Обычно к середине лета палящее солнце до последней травинки выжигало в округе степь. А долина реки продолжала зеленеть оазисом жизни: готовая утолить жажду, подарить прохладу и накормить как людей, так и их многочисленные караваны верблюдов, отары овец, стада коров и табуны лошадей.
