– Вырастешь, будет своя квартира – заводи, кого хочешь! И не реви! Мне твоего никчемного отца хватает. Не реви, говорю. Бери меня за руку и пойдем домой.
Девочка Лида стояла перед коробкой с месячными котятами и жалобно хныкала, выпрашивая у матери разрешения забрать маленький пищащий мохнатый комочек. Этот серенький в черную полоску малыш пытался выбраться из картонного «домика», наступая на спящих братьев и сестер. Он издавал такой пронзительный звук, что Лида не могла успокоиться. Но мама, цветочница со стажем, была против животных в доме. Да и вообще, она их не любила из-за нехороших воспоминаний из детства, когда из-за младшей сестры, принесшей домой двух помоечных щенков, круто попало Вере, как старшей сестре, не доглядевшей за младшей.
– Не ной. Замолчи. Не хнычь, я сказала, – Вера торопилась домой. Сегодня в цветочном ларьке была ревизия, и хозяйка выявила приличную недостачу.
– Эта старуха разукрашенная меня достала, – Вера с ребенком вошли в подъезд. – Каждый раз берет из кассы… Но наконец попалась. Теперь я ее прикрывать не стану.
Пока Вера открывала дверь ключом, Лидочка перестала плакать.
– Заходи. Мой руки и за стол, – скомандовала мама, занося огромные пакеты.
– Не хочу, – Лида сняла туфельки и аккуратно поставила в угол.
– Поогрызайся мне тут, – Вера отправилась в кухню.
Чуть позже позвонил телефон, и Вера узнала, что ее увольняют, потому что та «разукрашенная старуха» донесла на нее, сказав хозяйке неправду. Расстроившись, женщина положила трубку и села на диван.
– Мамочка, не плачь, – Лида пришла утешить маму. – Посмотри, какую красоту я для тебя сделала.
Девочка заботливо раскрасила фломастером две последние тысячные купюры, которые нашла в мамином кошельке, за что и поплатилась. Вера лупила дочь нещадно, не слушая ее мольбы. Она наказывала Лидочку, а сама думала о напарнице, из-за которой Веру оклеветали. Закончив с воспитательной миссией, женщина закрылась в кухне и проревелась как следует.
В девять вечера пришел Андрей, как всегда, в легком подпитии. На этот раз Вера не смолчала.
– Твои дружки все деньги женам отдают, а ты, щедрая душа, угощаешь их за свои.
– Имею право, – Андрей снял пропахшую мазутом ветровку и повесил поверх чистого женского плаща.
Вера сорвала вонючую куртку, бросила на пол и наступила на нее.
