Помещик: Елисей Гаврилович Кульков оставил службу в городе и поселился в поместье, доставшемся ему по наследству от дяди. Нрава Елисей был степенного и немного мечтательного, что, впрочем, свойственно многим молодым людям.
Дядя преставился рано. Его разгульная жизнь, обжорство и пристрастие к алкоголю сказались на поместье чрезвычайно. То немногое, что после полного расчёта по долгам Елисею удалось сохранить, в состоянии находилось весьма плачевном. Крыша дома текла: как дождило за окном, домовая девка Глашка с плошками и тазиками так и носилась по комнатам. Порог изрядно прогнил и заваливался набекрень. Дощатый хлев подпирался жердями, дабы не сложиться ему карточным домиком. Иные постройки держались крепко лишь потому, что глубоко вросли в землю и являли собой, скорее, полуземлянки. За яблоневым садом ухаживать бросили. Нестриженые ветви рассыпались, сделав ряды непроходимыми, бурьян местами встал в рост, а то и выше. Небольшой лесок у подножья горы, бахча у реки, злаковые поля и молочное стадо – с десяток худосочных бурёнок – доход приносили скудный. От болота проку и вовсе не было.
Елисей ни душу, ни спину не рвал – занимался хозяйством так, будто прожить рассчитывал не меньше века, и за долгое то время всё потихонечку поправить, укрепить, подстричь и причесать так, как мечталось. В грёзах же являлся Кулькову светлый, обласканный солнцем сад, полный наливными яблоками, и непременно каменные тропинки повсюду. Вместо болота виделось круглое озерцо с лодкой у причала. В лесу, чистом от бурелома и сухостоя, всякого зверья столько, что аж места им не хватает. Высунется лиса на луг, а Елисей по ней из берданки, не слезая с брички, палит. Лепота!
К охоте новоиспечённый помещик имел пристрастие особое, потому сказочного изобилия целый век дожидаться не мог. Да и как дожидаться, если в картузовском магазине нарезные берданки из военных запасников всего-то по двадцать пять целковых! Грех же, ей-богу, за такие деньги не купить! Так и купил, и следующим же утром собрался проверку покупке учинить. Но приспичило вдруг по нужде. С этого самого момента и пошло у Кулькова всё кувырком и наперекосяк. Добежал он до уборной, дверь за собой захлопнул, присел и… обронил в самую дырку ингушский кинжал, за который намедни три рубля Картузову отвалил! Хоть плачь, честное слово!
