В палате интенсивной терапии лежали двое – парень лет тридцати и мужчина немного за сорок. Оба находились в коме.
Рядом с их кроватями стоял старец с длинной седой бородой. Лицо его наполовину было скрыто капюшоном.
– Да, братцы, вы, наверное, и предположить не могли, что окажетесь здесь друг с другом. Один, можно сказать, губит свою жизнь, а второй решил поиграть в учёного святошу. Сегодня я решил дать попытку тебе, Алексей, заядлому бандиту, пожить в теле твоего соседа, учёного Никодима. И может быть, ты своими поступками сможешь очистить душу. А душа Никодима пока осмыслит события своей жизни и чуть отдохнёт от мирской суеты.
– Иван Иванович, я как увидела, что он зашевелился, сразу за вами побежала. Думаю, ну надо же – три месяца как бревно, а тут ладонь сжимает.
– Подождите, Мария Петровна. Смотрю, глаза на свет реагируют, это уже прогресс, даже скажу – чудо! Сейчас я его осмотрю, скажу, что дальше делать будем. Думаю, переведём его из интенсивной терапии в общую, хватит валяться под приборами. Да, если бы не вы, я бы давно на нём крест поставил.
Доктор покачал головой и удалился в коридор.
– Вот видишь, Никодимушка, а я верила, Богу молилась, знала, что ты очнёшься. Ведь не может Божий человек взять и умереть, кто людям будет помогать? Вот встанешь, увидишь: подле больницы люди дежурят, тебя видеть хотят. Это они с Божьей помощью палату оплачивали, одна бы я не потянула. Давай приходи в себя, уже пора. Мама наша не выдержала такого потрясения, а ты даже не обнял её напоследок, не по-людски как-то, ох как не по-людски.
Был теплый мартовский вечер, солнце как будто не хотело уходить с неба. В небольшой палате сидела на скамейке женщина лет пятидесяти, а на больничной койке лежал мужчина. На вид ему было около сорока пяти лет, весь седой, с бородой, брови были сдвинуты к переносице и в выражении лица читалась грусть.
«Эй, женщина, вы меня слышите? Кто вы? Почему вы меня не замечаете?! Я здесь, я кричу, хлопаю в ладоши, топочу!..»
Женщина тихо плачет, гладя мужчину по руке, и шепчет ему:
– Никодимушка, приди в себя, пожалуйста, давай договоримся – я завтра приду, а ты уже ходишь.
Женщина ласково поцеловала лежащего, попрощалась и вышла.
«По ходу, меня никто не видит и не слышит. Я что, умер? А причём здесь этот мужик, вообще ничего не понимаю.