То лето выдалось жарким и сухим. Дождей не было вот уже третью неделю, и вся листва в городе пожухла, покрылась пылью. Где-то на западе каждый вечер клубились тучи, делая воздух тяжелым и влажным, как в парной. Там, далеко, сверкали молнии и проливался ливень на чьи-то счастливые головы. Мрачные, наполненные водой, тучи, как стадо огромных коров, разгуливали сами по себе и не хотели идти в город со своего приволья – так и уплывали дальше, в суровые карельские края, не оставляя людям никакой надежды.
***
Ленка чуть не плакала, глядя вслед ленивым предательницам.
– Ну что вы там забыли! Там и без вас слякоти хватает! – и обессилено падала на скамейку, с трудом переводя дух.
Она чувствовала себя абсолютно несчастной! Все плохо! Дождя нет, жара такая, муж – дурак, мама вечно на работе, а Ирку отправили отдыхать в лагерь. И что теперь? Умирать ей тут одной?
Да еще этот живот, коленок не видно! Ноги отекли, а лицо раздулось так, что глаза превратились в две щелки как у китайца. Лене было стыдно за свой вид: и куда подевалась тоненькая девочка с распахнутыми ланьими очами – по городу переваливалась огромная, толстая, беременная бочка!
Врачиха предупреждала: много пить категорически запрещено! Но Лена разве кого слушала? Ей постоянно, до дрожи хотелось томатного сока. Наверное, так алкоголики не хватали стакан с пойлом, как она – стакан с красной, прохладной жидкостью. Сок, соленый, пряный, с легкой остринкой, тек по горлу, оставляя после себя восхитительное послевкусие. Постояв с минуту около лотка, она опять просила продавца повторить. Баба в белой косынке, кокетливо повязанной, недовольно зыркала на Елену, кидала мелочь в жестяную коробку и открывала краник конусообразной емкости, наполовину заполненной соком, и через несколько секунд стакан снова оказывался в Ленкиных цепких ручках.
Здесь, в парке, она проводила все последнее время: поближе к воде, к деревьям, дающим хоть какую-то тень. Ленка бродила по дорожкам, усыпанным сосновой хвоей, слушала визги ребятни, катающейся на аттракционах, охи и ахи мамаш и бабулек, волновавшихся за своих дитять, видела, как парочки катаются на лодках и катамаранах и… ненавидела весь белый свет. Потому что ему, всему белому свету, было хорошо и весело, в отличие от несчастной Ленки Комаровой, жительницы маленького городка, любимой дочери, молодой жены, и будущей матери нового советского человека. Этот новенький пинал родительницу маленькими ножонками, не давал спать в любимой позе и заставлял свою юную маму с отвращением отворачиваться от всего, что она раньше так любила. Зачем ей это все, господи? За каким бесом она вышла замуж за дурака Витальку? И к чему ей, собственно, этот ребенок?
