Моё пробуждения произошло как-то резко. Вот я плавал во тьме, а уже в следующий миг со скрипом поднял пудовые веки. Мой взгляд тотчас встретился с внимательными чёрными глазками небольшой обезьяны. Она висела на ветке дерева, обхватив её хвостом. Но стоило ей заметить моё пробуждение, как она заверещала и скрылась среди листвы, окутанной утренней туманной дымкой. Последняя холодила моё тело, которое почему-то оказалось полностью укрыто пальмовыми листьями. Меня будто в спешке закидали ими, дабы не хоронить.
– Очнулся? – внезапно раздался из-за моей головы тусклый голос Мелиссы.
– Вы меня похоронить хотели раньше срока? – прохрипел я и принял сидячее положение.
Девушка в одиночестве восседала на поваленном дереве, густо облепленном наплывами грибов. Её одежда оказалась изорвана, а в отросших волосах можно было собрать целый гербарий. Но ни одной раны на её теле не оказалось. При этом взгляд Мелиссы являл собой квинтэссенцию печали. Она словно раздумывала: утопиться сейчас или после обеда? Река, кстати, к этому благоволила. Она продолжала куда-то нести свои коричневые воды, а вот от хаты некроманта даже свай не осталось. Всё ушло на глубину, а на дне совсем скоро останки особняка покроются илом. Хреново. Я бы порылся среди них. Наверняка в доме вечноживущего хранилось множество ценных вещей. Надо будет когда-нибудь сюда вернуться с хорошей командой и попробовать поднять со дна сокровища маньяка.
Пока же я хмуро посмотрел на Мелиссу. А та тяжело вздохнула и соизволила ответить на мой вопрос:
– Лаван сказал, что листья хоть немного, но согреют тебя. Прохладно же ночью было.
– Ты уже познакомилась с ним? И что ты ему сказала? – проговорил я, с кряхтением принял вертикальное положение и заметил, что моя левая щиколотка покрыта крупными волдырями с жидкостью. Мерзость.
– Я сказала ему, что мы вместе с тобой путешествовали. Дескать, дальние родственники. А когда тебя схватили, я сумела укрыться в джунглях и всю ночь бродила поблизости, – поведала мне девушка, всхлипнула и почти прошептала: – Та веточка, которую мне дала Ериха, пропала?
– Ага, теперь она местных омаров защищает от оборотничества, – невесело проронил я и с содроганием заметил слизняка.
Он присосался к моей правой ноге и уже раздулся от крови. Я тотчас с омерзением отодрал его и швырнул в кусты. На коже после «сосуна» остался посиневший кружок. Да что же это такое?!
