Дни летят мимо меня, истошно крича и отрывая куски от моей собственной личности. Поиски ответов для меня давно потеряли смысл, как и любые вопросы.
"Кто я? Откуда пришёл и куда мне идти?"
Не знаю кто, но точно какой-то мудак поселил эти мысли в моей черепной коробке. Образован, недурно выгляжу, свободен почти от всех зависимостей – лишь табак крепко держал меня за плечи, нежно нашёптывая мне поступь смерти.
Но всё это не имело смысла, я был как никто другой одинок, в мире шакалов – хитрых, проворных и ехидных животных – я был бродячим диким котом, свободным и рваным, как ботинки у бедняков из моего родного квартала. Я не спешил покидать яму печалей, ведь внешний мир для меня лишь иллюзия приятного тёплого летнего зефира, который никогда не заходил в мою долину холодных ветров. Жизнь тянуть было мерзко, тянуть сигарету за печатной машинкой мне нравилось куда больше, хоть это и равные в сути истории. Я бился за правду, но как и любое разумное существо, жаждал лишь приемлемой для себя правды, которая ранить не сможет и не слишком сладка, чтобы показаться молодому максималисту лестью.
Я писал ни о чём, по десять раз переписывая каждую строчку. Через тонкие стены я слышал, как соседи снизу за завтраком негодуют о моих ночных похождениях по их потолку, да о стуке печатной машинки, под который им приходилось иногда засыпать. Вечером же, соседи ныли о том, как начальник прижимал их к стене и кривыми лапами вытаскивал последние увядшие цветы из их тел – остатки некогда чистой души.
"Так и надо вам, суки", – тихонько злорадствовал я, в очередной раз около полуночи вставая с кровати.
Я надевал чистую белую рубашку, закуривал и шествовал в кухню, где в турке дымилась дешёвая жижа, называвшаяся у людей чуть богаче кофе. Свет я не включал, мне в окно удачно падал свет ночных фонарей, я слышал крики сумасшедшего иногда, он наверное так же одинок. Но быть одиноким куда приятнее в тёплой квартире, чем на улицах города, сравнимого с выгребной ямой. Я садился к печатной машинке и писал ни о чём снова. Слова складывались не в предложения, а в какое-то мнимое месиво непонятных словесных фракталов, не более. Глубокий вдох через клуб дыма, по венам пробежало еле уловимое вдохновение, родилась хорошая мысль…
