– Я дома!
Раздалось над ухом у Майи, заставив ее вздрогнуть от неожиданности. Эта такая простая и понятная фраза, стремительно разрезала воздух и устремилась вглубь ее тела, обволакивая встречающиеся на пути органы и ткани, а когда наконец-то достигла своей цели, остановилась в самом центре и, нежно обняв сердце девушки, замерла. Майя почувствовала, как внутри нее разлилось приятное и успокаивающее тепло. «Он дома, а я рядом с ним», – подумала она, украдкой взглянув на стоявшего рядом с ней мужчину.
Затем боязливо переступила порог, аккуратно поставила сумку с вещами на пол и робко осмотрелась. Судя по открывающемуся из коридора виду, это был просторный и светлый дом, построенный из толстых и увесистых сосновых бревен. Майя, едва касаясь кончиками пальцев, провела рукой по деревянной стене. Стена была гладкой, но при этом настолько филигранно обработанной, что, несмотря на свои ровные формы, сохранила первозданные прожилки и витиеватые древесные узоры, из которых местами виднелись капли золотистой смолы, застывшие как маленькие янтарные ядрышки. Девушка мгновение поколебалась и, все-таки не сдержав сиюсекундного порыва, понюхала стену. От стены исходил сладкий и немного медовый аромат соснового бора, запах первого похода за грибами в высоких резиновых сапогах и шуршащем на ветру дождевике, а еще от стены пахло предновогодней суетой, деревянной коробкой с игрушками и елочными украшениями. «Ну, конечно! – усмехнулась сама себе Майя. – А чем еще может пахнуть тридцатого декабря?!»
– Костик, наконец-то, – практически пропела низким голосом, вышедшая им навстречу женщина в просторной брючной пижаме, словно позаимствованной с мужского плеча.
Женщина была среднего роста, с русыми до плеч волосами пепельного оттенка и небесно-голубыми глазами. Она подошла к спутнику Майи и, взъерошив ему волосы тонкими длинными пальцами, едва виднеющимися из-под широких рукавов пижамы в бледно-синюю полоску, нежно коснулась его щеки своими чувственными губами.
Константин не смутился от такого теплого приема, а, напротив, ответил женщине взаимностью, зарывшись в ее распущенные волосы. Этот жест показался Майе очень интимным и одновременно таким уютным, что она невольно вздрогнула от кольнувшей сердце ревности. Ее мозг лихорадочно пытался понять, кто эта женщина.
