По достижении определённого возраста и знаний у каждого человека возникает желание и потребность выразить свои мысли, чувства, идеи. Одни начинают сочинять стихи, другие рисовать, третьи музицировать. Накопленные знания и опыт рвутся наружу и требуют письменного выражения, претендуя на исключительность и абсолютную истину, познанную только тобой и требующую непременного донесения до человечества, иначе последняя будет безвозвратно потеряна.
Но попытка отобразить свой опыт, жизненные приключения сталкивается с невозможностью ясно отобразить свои мысли, с непониманием, как можно ясно переложить всё на бумагу.
Ровно это испытываю и я. С решимостью бросаюсь изучать русскую словесность. Увлечённо изучаю понятия эпического, драматического произведения, повесть, рассказ, роман, языковые средства выражения, способы построения того или иного произведения, средства художественного языка. Чувствую себя понимающим и способным выразить свою сокровенную тайну, так необходимую человечеству. С волнением сажусь за компьютер и начинаю писать, исправлять, переделывать.
Прочитываю написанное:
– О скудность и ограниченность ума и языка! Полная неспособность изложить мысль, правильно построить предложение.
Бросаюсь к истокам русского языка, частям речи, склонениям, местоимениям, способам построения предложений и т. д.
Расположившись на диване, ощущаю свою значимость и приближение к какой-то истине, открытию, новому знанию и пониманию мира. Чувствую необходимость всё записать.
Перечитывая утром всё, что в таких муках родил мозг, а гора родила мышь, всё написанное – абсолютная глупость или малоинтересный факт. Величественный мозг не желает рождать шедевров и словесного чуда.
Муза старательно и принципиально обходит меня.
Вторгаюсь в философскую мысль человечества.
Мелькают бытие, сознание, время, пространство, Аристотель, Сократ, Платон.
Интернет взрывает мозг миллионами мнений, взглядов и катаклизмами.
В новостях читаю откровения церкви о необходимости запретить в школе рассказы Чехова «О любви», Куприна «Куст сирени», Бунина «Кавказ». О, сила запрета и тайна религиозного воздействия. Прочитываю всё запретное, греховное.
На диване лежит Чехов, Бунин открыт на рассказе «Кавказ», на столе покоится Куприн. Несомненно, церковь запретами добьётся культурного просвещения и духовного развития общества. Запретный плод сладок. В комнате абсолютный беспорядок: русские классики, учебники русского языка, словесности. Покоится на верхней полке Библия, взятая у родственников для расширения кругозора и сознания. Самое время почитать психиатрию и изучить мыслительный процесс. Выхожу покурить, пытаясь привести в порядок голову.
![DEVASTATOR [5]](/uploads/covers/64/648bdaf0c76b68496663830b3e5d6832f1e20ed7.jpg)
