Отряд рыцарей томился на поросших мхом бревнах вокруг потрескивающего костра. Из глубин ночного леса то и дело доносились крики да зловещее уханье. Понурые воины молча наслаждались ароматом кабана на вертеле. Лишь раненые, ворочаясь чуть поодаль, иногда тихо кряхтели. Беспокойные языки пламени освещали большую голову Нильса Дора с широкими скулами и внушительным носом из-под русых локонов. На вид ему было чуть больше тридцати.
Рыцарь уже давно служил королю, однако, несмотря на удивительную живучесть, продвижения по службе давались с трудом. Со стороны сердца на стальном панцире красовался бронзовый жетон с гербом Парфагона. Этот похожий на срез яблока знак отличия, на котором пересекались два кольца, выдавал центурионов.
– Ладно тебе, – бормотал рядом Ричард Фейн, длинноволосый блондин с благородными вытянутыми чертами лица и светло-голубыми глазами. – Пожалей девчонку.
– И ты туда же.
– Умница ведь.
– Такими глазами смотрела… Чуть не поддался. Представляешь? – разгребая угли мечом, сокрушался Нильс. – Вспомнить больно.
– Ждет, поди, все равно. Зайдешь к ней?
– Ну-ну. Вот так и засасывает нашего брата в эту трясину.
Кто-то простонал под синей накидкой чуть в стороне и снова затих.
– Ну, – кивнул Ричард, – Обещал объяснить.
Центурион сморщился и почесал затылок:
– Эх, думаешь, мне это надо? Эта рыжая бестия уже доконала.
– Ведьма на старости лет игрушку захотела?
– Не говори.
– Ха, вон оно что!
– На порог боюсь ступить.
– А другие варианты? Жениться и своих завести?
– Ричард, иди-ка погуляй со своими вариантами.
– От него даже эти твари отказались.
– Но он хорош.
– Ты серьезно, Нильс?
– Память отшибло? Даже у меня не всегда кишок хватает лицом к лицу…
– М-да.
– Вот и подумал, что если уж кого выкрасть для нее, то именно его.
– Да кто его пустит в Парфагон?
– Я все понимаю, Ричард.
– Непохоже, – улыбнулся белокурый воин. – Ты, как твой давний дружок, спятил совсем.
Нильс сплюнул и взглянул в сторону синей накидки:
– У толстяка внезапно объявилась дочь, так?
– Ну? Решили сыграть на этом? – Ричард ткнул друга в плечо. – С Альбертом себя не сравнивай, дурень! Кто хоть ее мать, кстати?
