Дети спасут мир…
От автора
Начало мрачных девяностых – самый расцвет бандитской экономики в стране. Шла бурная приватизация и прихватизация предприятий, рейдерский захват частной собственности и государственной. Оборотистые коммерсы баснословно богатели. Окрестности Тверского бульвара в центре столицы обживали бомжи всех мастей, попрошайки и малолетние беспризорники с ближних и дальних провинций.
Бывший Союз Советских развалился. Обломки империи расплылись, взяли курс на Европу с оглядкой и поклонами в сторону американского дяди Сэма. Полезных ископаемых на огромной территории России было в достатке на пару веков вперёд, потому смело разрушали, распродавали собственное производство, недвижимость и землю, в надежде на дешёвые товары из Китая, зарубежную электронику, компьютерную технику и дотации чужеземных инвесторов и хапуг.
Технический прогресс лавиной хлынул из-за бугра, унося отечественные достижения в небытие. Модемы стрекотали стаями сверчков. Железные ящики четыреста восемьдесят шестых «писюков» трещали от перегрузок. Флэшки в несколько сотен мегабайт продавались на радиорынке в Митино в яркой коробочке, с крышкой с магнитными замками и считались вполне приличным подарком к Новому году. Мобильные телефоны были редкостью, стремительно преображались от чемодана с клавиатурой и телефонной трубкой стационарного аппарата, до «Сони-эриксона» размером с ладонь и «раскладушки Сони» со спичечную коробку.
Английский сленг с лёгкостью приживался у «продвинутой» молодёжи, повёрнутой на всём западном, от оригинальных джинсов «Леви Страус» до наручных часов «Ролекс», которые являли собой несомненное финансовое благополучие владельца.
Ещё не было засасывающего, общедоступного интернета, соцсетей, чатов, ботов, мессенджеров, «планшетников», мобильных с сенсорным экраном, яркого мусора из смайликов с «лайками», примитивных рожиц, заменяющих живое общение и эпистолярный жанр письма.
Понятие «мэтч» прижилось не сразу даже среди молодняка от «новых русских», учившегося в престижных колледжах Запада и Заокеана, наезжавшего на Родину только на каникулы, и отражало собой нечто романтическое, но чужеродное. Хотя необыкновенных совпадений на девяностые хватало с лихвой, когда чувства людей оказывались искренними и взаимными в чуткой атмосфере всеобщего грабежа и нищеты.
