Срок вербовки заканчивался, и Клава каждый день ждала от Степана телеграммы о возвращении. В последние дни она старалась не задерживаться на работе и всякий раз, зайдя в комнату, жадно шарила глазами по столику в надежде увидеть долгожданный почтовый квадратик бумаги. Не найдя его, устало опускалась на стул.
– Даль-то дальняя. Это тебе не Манино, а край
света.
Я приехал к сестре из деревни Вишнёвки на учёбу. Не теряя времени, достаю из учебника географии карту СССР и начинаю измерять расстояние от нашего города до Камчатки, высчитывать дни, за которые телеграмма обязательно должна прибыть к нам.
Видя, с каким усердием я вожусь с линейкой и карандашом и называю «точное» время получения весточки от мужа, сестра, видимо, начинает верить моим предсказаниям и успокаивается. В такие минуты она заметно хорошеет. Маленькая, светловолосая, растроганно смотрит на меня большими детскими глазами. Сестра начинает наводить в комнате и без того наведенный порядок, словно Степан должен войти сюда с минуты на минуту. Клава шутит со мной и напевает « Песенку фронтового шофера».
– Степа любит эту песню. Он же у меня заядлый шофер. – А там на сейнере мотористом работает.
Я радовался за сестру и вспоминал ее свекра Егора Гавриловича, называвшего сноху за трудолюбие и вечные хлопоты «пчёлкой». Не было во дворе такой работы, какую бы Клава не сумела выполнить. Если кто-то из соседей приступал к замесу песка с глиной, могла дать дельный совет по кирпичной кладке, а то и сама сложить плиту. Если вдруг портился водопроводный кран, к слесарю за помощью не обращалась, потому что разводной ключ держала в руках покрепче иного сантехника. Находила любые неисправности в сплетениях электрических проводов, так как сама была первоклассным электриком. Отменной мастерицей сестра считалась и в чисто женской работе.
Егору Гавриловичу Клава была люба и тем, что не скупилась на гостинцы и, само собой, в каждый его приезд догадывалась поставить на стол четвертинку водки.
Егор Гаврилович, еще не старый, крепкий мужчина, большой любитель выпить, повеселиться, а заодно и похвастаться своим достатком, жил в пригородном селе Манине, что было большим удобством для поездок на городской базар: летом – с овощами и молоком, поздней осенью, связав в тугие мешки сотни веников, отправлялся торговать ими не только в областной центр, но и в другие города страны.
