Манят паруса. Я наглухо отбитый? Да.
У меня снова муза, проходом, в кровати.
Умерла сегодня она, как ромашек жалкий,
Ушла та, как вновь забытые мною романы.
Жизнь – это поезд, но каждый в нем личинкой,
Миром правят альтруисты, все в нем субъективно,
Каждый из нас желает узнать суть предмогильной,
Но дева попивала в пабе жизнь бытийной.
Каждый из нас не был рожден сытым,
Каждый из нас проголодался мигом,
Но откуда же взялся голод, взялся иль ли,
Тогда почему на нем не построили религий.
В этом поезде был совершен теракт,
Каждый в нем – смертник, кто-то магнат,
Как бы ни было жалко, мы можем лишь наблюдать,
Даже на арену, втайне, мы хотим попасть.
Но там рубят головы, кричат голоса,
Здесь или умрешь, или пожнешь счастья,
Тот, кто вынужден бороться, борется с собой,
Ты и не догадывался, что было твоей победой.
Ты же доминатор, прокрастинатор, бывай,
Ты же силен, подскажи секрет, графство отдай,
Ты прости, но мой мир – каждый миг, нелюдим,
Мы быть такими не хотим, как и вы мной.
Дьявол не в мелочах, он перед вами,
Чувства мертвы, не чувствовали ли вы,
лед треснул под ногами,
И теперь, золотистыми очами, загорали,
Мы не господни, но и вы не под нами.
Этот поезд уносит даль, нам с него не слезть,
За ним находится лишь замкнутая дверь,
Там повесились на ней почти все, кому не лень,
Но я останусь пялиться в окно, как будто Похтрейл.
Старые книги, картины, кирпичики, мы,
Строим малые домики давно позабытой литры,
И как ни клали эти мавры аккорды,
На лжи собирают курорты их морды.
Их стихи сделали или макросы, или масоны,
И как бы ни были чары их красивы и живы,
Не избежать им кары, людские шипы,
Горгород застали корсары извечной зыблемости.
Мои великие драконы установили мордоры,
Были так те больше, что унаследовали чакры,
И я не варюсь – чтобы врали за-ради косари,
Их панамы нагреты, как парады у их могилы.
Могли, высоки так были шашки, шишки,
Но приняли лишь гнусные шиши,
И скоро позавидуют Кире, очень мимо,
После пар на шары и снова слово мнимо мило.
Море ломают пустыми парусами,
А моряки пребывают в отчаянии,
После затяжных и опасных плаваний,
Поняли они, что не знали любви.
И лица их перед океанами,
Были они в полном отчаянии,
После затяжных и опасных плаваний,
Поняли они, что не знали любви.
Все, моряк, хватит плыть над водами,
Отдан был приказ затянуть швартовы,
