Впервые звёздное небо в 2005 году Джон Доу увидел холодной летней ночью.
Тогда он – мужчина за пятьдесят, проснулся от лая собак и сначала не поверил своим ушам, ведь подобного не слышал уже два года.
На заброшенный подвал вышла полиция. И предположения офицеров оказались верными – в этом месте удерживали человека против его воли.
– Сегодня пятнадцатое июля? – голос пленника дрожал от волнения. Он ведь 666 дней болтал только с собой.
– Двадцать первое, – врач закончил осмотр, тяжело вздохнул, хмыкнул, повернулся к детективу. – Невредим. Анализы возьмём завтра.
И правда, мужчина, потерявший связь с миром на пару лет, был чист, выбрит. Единственное, у него отросли волосы, но в целом и прическа смотрелась хорошо.
А вот глаза были страшно пустыми и безжизненными.
– Я детектив. Зовите Милой, – женщина со значком подошла к бывшему узнику ближе. – Значит, Джон Доу. Помните, как оказались в этом подвале?
– К сожалению, нет, – он поднял на неё взгляд – до жути поверхностный и странный.
Всё это время Джона Доу удерживали в подвале нежилого дома. Днём и ночью его приковывали к трубе водопровода:
– Натянуть на себя одеяло было невозможно. Я много раз простывал.
Чтоб справить дела в ржавый горшок посреди помещения, ему приходилось кричать. Тогда-то в комнате появлялся человек в маске.
Каждую пятницу ему завязывали глаза и вели в маленькую комнатушку с душевой кабинкой, кидали под ноги ломтик вонючего мыла.
Кормили два раза в день – чаще всего черствым хлебом, обмазанного тонким слоем сливочного масла.
– Я ошибся на шесть дней, – горько усмехнулся. – Сбился со счета. Быть того не может.
Детектив наклонилась к потерпевшему, спросила:
– Ответите на пару вопросов в полицейском участке? Там же и передадим Вас Вашей семье.
– Семье? – настороженно переспросил мужчина.
– Да, мистер Доу. Вас напугали мои слова?
– Нет, – монотонно ответил он. – Только можно сначала заехать в забегаловку, пожалуйста? Хочу чизбургер, картошку фри и милкшейк.
Мила согласилась.
Джон предпринимал десятки попыток бежать и в память о каждой остались шрамы на теле и голове.
На сотый день заточения надежда быть освобожденным бесследно исчезла. Мужчина смирился со своей участью и уже не надеялся снова увидеть людей, промокнуть под дождем, выпить бутылку сладкой газировки.
