Это был день из тех, что делят жизнь на «до» и «после». Наша прежняя жизнь – хоть я не назвал бы ее сытой и спокойной – все же была относительно безопасной и хоть немного, но предсказуемой, а теперь… А теперь я не знал, что нас ждет через минуту, что принесет с собой следующее мгновение и чем обернется каждый наш шаг. Но это сейчас, а началось все обыденно и скучно, как начинался (да и заканчивался) почти каждый наш день. Случилось все, как и положено, ближе к закату.
Плеск волн, шорох мокрого песка, стук дождя в окна, нестройный гул голосов, звон, – все было как всегда, как бывает вечером ненастного дня. А других у нас и не было уже месяца три, если не больше. Зима, весна, лето и осень – названия сезонов еще хранила память, но и только. Тепло, солнце, снег или невесомый южный ветер не сразу, но забылись, и не напоминали о себе, и все к тому шло, что даже не собирались. Зато дождь – это всегда пожалуйста, от рассвета и до… следующего восхода, когда смену дня и ночи определяешь по цвету туч над морем и кое-какой (метров на пять, если повезет) видимости сквозь туман и дождливую морось.
Сегодня не повезло, с небес лило особенно стервенело, вода хлестала по стеклам, и в какой-то момент мне показалось, что это не дождь, а море. Оно подошло близко, очень близко, и было бы неплохо, окажись оно подальше на пару сотен метров, как и несколько лет назад, как рассказывала мать, и как – смутно, обрывками – помнил я сам. Помнил поросшую редкой травой сухую плотную землю, тропинку, что доводила до обрыва и обрывалась так резко, что захватывало дух. Я осторожно подходил к краю и вытягивал шею, опасливо посматривая вниз.
Море было там, внизу, метрах в десяти. Волны – то ровные, плавные, а то с белыми «гривами», сердитые, быстрые – лизали песок, белый, плотный, хрустящий под ногами. Подходить к морю одному мне было категорически запрещено, и я просто смотрел на него сверху. Смотрел, пока оно само не пришло к нам. Море остановилось в сотне шагов от дома и дышало совсем рядом, похоронив под собой и прибрежный песок, и обрыв, и траву. Влажность была столь высока, что в испарениях навсегда пропало солнце. О том, что оно еще существует, напоминало единственное, пожалуй, что осталось от прошлой жизни – рассвет и закат, да еще тот отрезок суток, что мы по привычке называли «день». И этот день давно закончился, в общей комнате горел тусклый свет, но посетителям это не мешало. Вернее, им было наплевать и на свет, и на дождь, и на тьму за окнами – пусть ее, это просто ночь и ливень, они неопасны, как и море в этой части континента, ждать подлянки от него не приходилось. Но это в том случае, если ты сидишь на берегу или идешь мимо по своим делам. Так мог поступить кто угодно, только не наши постояльцы.
