Третья стадия

О книге

Автор книги - . Произведение относится к жанру современная русская литература. Оно опубликовано в 2023 году. Международный стандартный книжный номер: 978-5-04-178686-1. Книга является частью серии: Loft. Современный роман. В моменте.

Аннотация

Рассказы Любы Макаревской можно квалифицировать как прозу поэта – автор действительно поэт и управляется с русским языком, как опытный дрессировщик с тигром. А можно – по степени искренности, откровенности и стремлению ясно видеть вещи, на которые прямо смотреть практически невозможно, больно, стыдно, страшно, то есть воспринимать их как предельно серьезный разговор о самом важном.

Люба Макаревская пишет о боли, смерти, любви и памяти так, словно одалживает читателю свой взгляд, тело и какой-то крохотный мерцающий фрагмент души; читая ее, всегда находишься внутри чего-то, что одновременно "я" и "не я". Ее удивительный дар описывать душевную диссоциацию без диссоциации текстовой, оставаясь внутри и одновременно снаружи – своего рода волшебный эффект снежного шара. Люба пишет острыми снежинками и собственной кровью на этом стекле свои послания нам и миру – читать их немного больно, но эта боль исцеляет.

Татьяна Замировская, автор романа "Смерти. net"

Открывающая книгу цитата из Сабины Шпильрейн здесь, конечно, не случайна. Существует особенная линия женского письма: Вирджиния Вульф, Сильвия Плат, Энн Секстон, Элизабет Вурцель. Люба Макаревская сознательно идет по их следам. Это, в первую очередь, книга о саморазрушении и стремлении к Танатосу.

Ольга Брейнингер, писатель.

"Если представить себе, что все тени сходятся в одной точке, будет ли эта точка только невозможностью любой правды? И не хочу ли я в конце концов, чтобы огонь стер мою жадность вместе с ненасытностью моего зрения? И я снова, лежа на кровати, закрываю глаза и заключаю во тьму мир и храню в себе взгляды, кожу и мимику других – всех тех, с кем я была связана последние месяцы, и я наконец исчезаю. Мое зрение становится больше меня самой, оно зачеркивает меня, словно морская волна в преддверии то ли ядерной войны, то ли русской зимы, что для сознания почти всегда одно и то же".

Все книги серии "Loft. Современный роман. В моменте"

Читать онлайн Люба Макаревская - Третья стадия


Я тоже была однажды человеком.
Меня звали Сабина Шпильрейн.
Сабина Шпильрейн
В любом моем воспоминании
О тебе ты голая.
Александр Бренер
* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.


© Макаревская Л., текст, 2022

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2023

Чудовище

Я так цвету. Мне – все равно.
Анна Горенко

Еще до того как это стало мейнстримом, я резала себя почти каждый день. Потом сдавала в антикварную лавку что-нибудь из коллекции дедушки-академика и шла в ресторан. Есть котлеты в грибном соусе.

Я ничего не умела тогда сама, даже процесс поглощения пищи стоил мне огромного труда. Я смотрела на других посетителей и очень хотела любви. Я ждала ее от всех.

Молния на сапогах у меня была сломана, и я прятала ноги под стол. Я была готова на все ради полутора часов среди людей, которых можно было охарактеризовать словом «нормальные».

Чем чудовища отличаются от нормальных людей?

Ну, например, они в состоянии закончить школу и не продавать все, что можно и нельзя, из дома, большинство из них не знает тайных правил посещения ломбарда. Я же знаю о них все. С восемнадцати лет. Итак, когда говоришь с сотрудницей ломбарда, главное, чтобы уверенность сочеталась с жалостливостью, интонация должна быть пронзительная и твердая одновременно. Почти всегда, если экземпляр перед вами не совсем твердокаменный, это дает пусть и небольшой, но все же плюс к сумме. В антикварных лавках сложнее: их владельцы отдают уже свое, но принцип тот же.

Каждый день запасы антиквариата стремительно таяли вместе с участками здоровой кожи на моих руках. Впервые я начала резать себя в двадцать лет. Что я пыталась утвердить в себе или, наоборот, прекратить этим коротким диалогом с осколками стекла, я не могу с уверенностью сказать до сих пор.

Сентябрь. Квартира расползается на свет и тень, за окном плывет голубоватая Тверская, я прихожу из школы, над пианино висит еще не проданный Борисов-Мусатов. Я наливаю шоколадный сироп в молоко и включаю сериал «Любовь и тайны Сансет Бич». Потом я тайком курю, затем ложусь на папину кровать, хотя она больше не его, ведь он давно умер, оставил меня одну среди чужаков, и теперь это просто диван в гостиной, и трогаю себя; мне очень страшно оттого, что зыбкая новая дрожь, появляющаяся внутри моего тела, полностью уничтожает меня. Мне одиннадцать лет, я одна дома, я одна во Вселенной.


Рекомендации для вас