Шестой день, свернувшись эмбрионом на кровати под клетчатым пледом, лежал Иван Андреев. Рядом стояли табурет с лекарствами и медный тазик с холодной водой, через его бортик перевешивалось мокрое вафельное полотенце. Оно, как мертвая серая рыбешка, безжизненно смотрело на паркет, истекая застоявшейся водой.
В черной лужице отражался свет новой луны, робко заглядывавшей в окно. А с подоконника вглубь темной полупустой дачной комнаты смотрела вереница больших и маленьких кактусов. Плед закопошился. Из-под него раздался сиплый стон. Андреев трясущейся рукой потянул полотенце, и тазик с грохотом опрокинулся. Вода потекла в коридор.
В этот момент раздался частый стук. Андреев приложил полотенце к узкому горячему лбу и облегченно выдохнул.
– Сосед! Ты жив? – послышался с улицы бодрый мужской голос.
– Жив, жив! Заходи, Николаевич!
В коридор по-хозяйски зашел коренастый мужик в бейсболке и распахнутой красной клетчатой рубашке, из-под которой торчал загорелый круглый живот. Николаевич был председателем правления садового товарищества, дела вел четко и строго, не прощая дачникам задолженностей. Но к долгам соседа относился лояльно и всегда был с ним обходителен. Андреев, по-дружески подшучивая над ним, прозвал его на американский лад Реднеком.
– Как ты? – участливо спросил Реднек, приподняв бейсболку. В полумраке забелел его морщинистый широкий лоб.
– Почти сорок, – слабым дрожащим голосом ответил тот.
– Давай «скорую» вызову, – Реднек вытащил мобильник из кармана рубашки и уже приготовился набрать номер.
– Э, не… Убери! Не хочу в больницу! – взмолился Андреев.
– А если у тебя пневмония? К врачу надо, сосед. Шестой десяток пошел – не молодой пацан, чтобы так хорохориться.
– Достань лучше из того шкафчика хреновуху, – Андреев указал на угол навесной полки, которая виднелась из кухни.
Реднек молча встал и наполнил две стопки.
– За тебя! Будь здоров! – сказал он, протягивая стопку соседу.
– Тебе, Реднек, пить не советую, – приподнявшись с кровати, произнес Андреев неожиданно строго. Николаевич глянул на него круглыми глазами, и рука со стопкой невольно опустилась.
– Вспомни, как ты сегодня с лестницы полетел, когда спускался с чердака, и как головой об угол стены долбанулся. У тебя голова до сих пор кружится. Сотрясение, дружище.
