Я сижу и курю.
Я сижу здесь уже, наверное, несколько дней, не шевелясь, пока все вокруг то приходят, то уходят.
Я сижу у самой барной стойки, стул подо мной уже скрипит от моей массы, но мне все равно.
Я просто курю, пока другие посетители этого места занимают столики, мило общаются с дамами, которых сюда приводят, нажираются, как скоты, а потом бьют друг другу морды.
Я достаю еще одну сигарету и закуриваю.
– Сегодня в суд ходил, – говорю я тому, кого вижу впервые в жизни. – Разбирательство идет уже несколько лет, а я до сих пор не могу добиться своего. Видимо, тот пьяница за рулем был с хорошими связями и теперь придется немного попотеть, чтобы выбить из него компенсацию.
Никакие суммы не заменят того, что мои родители погибли, когда мне исполнилось 15. Никакие цифры на чеке не компенсируют мне те ужасные адские годы, которые я прожил без них в детдоме, а потом здесь, в этом сраном городе. В полном одиночестве.
Я сижу и курю. Я просто сижу и курю уже.. я сбился со счета. Сколько я выкурил? Это где-то третья пачка. Да, точно, третья пачка.
– И чего думаешь делать с этим? – спрашивает меня неизвестный голос.
Я не поворачиваюсь к нему. Я продолжаю курить, пока клиенты бара заходят и выходят из него.
– Продолжать настаивать на своем. Выбора у меня не остается, – отвечаю я.
Я сидел в этом баре, переполненным одинокими душами и всем божественным театром уже несколько суток.
Обычно на смену одних приходят другие. Но те, что сидели вокруг меня, и бармен, и управляющий, и менеджер, и весь остальной персонал – он не менялся никогда.
Я выстроил этот бар для себя. И в него я возвращаюсь постоянно, когда остаюсь один.
Мне гораздо проще напиться, чтобы мои мысли не съели меня.
Однажды это произошло: когда мысли чуть не съели меня. В тринадцать лет я узнал, что такое настоящая взрослая боль. Ее обычно испытываешь, когда тебя предают и предают настолько неожиданным образом, что приходится всю оставшуюся жизнь собирать себя по крупицам.
Я развалился однажды на границе переходного возраста и до сих пор не смог собрать себя.
В одиннадцать я познакомился с девочкой, которая позже перевернула весь мой мир. Конечно, о какой любви может идти речь, когда тебе буквально только что в голову ударила сперма? И правда.
Однако у меня не было никаких теневых намерений на ее счет. Мне нравилось то, как она играла, то, как она грациозно заправляла волосы за ушком. За ее миниатюрным ушком.
