Так называемый «информационный век», может прикончить кого угодно. Сейчас модно «петь песни» про позитивное мышление, про то, что человек своими мыслями формирует свою же судьбу, про то, что «всё находиться у нас в голове», или «в сердце», или ещё где-то там… Можно приплести сюда рассказы про какой-то проектор внутри каждого из нас, который всё светит, и светит, материализуя во внешний мир наши страхи и желания, ещё можно добавить йогу, медитации, космос, греческие мифы, рассказать, что каждый сам творец своей же судьбы, и нечего тут слезы лить, и так далее, впрочем, всё это перестает иметь хоть какое-то малейшее значение, когда становиться действительно по-настоящему плохо.
Глеб открыл глаза и посмотрел на белый потолок, что нависал прямо над ним. С потолка на него посмотрела большая зеленая люстра, выполненная в виде бумажного шара, чем-то похожего на китайский фонарик. Возможно, дизайнер, если таковой, конечно же, присутствовал при создании данного осветительного прибора, изначально задумывал свое творение как нечто восточное, но, чем больше Глеб изучал эту люстру, тем больше он склонялся к версии, что китайский фонарик – это просто чья-то дерзкая домашняя задумка, сооруженная вокруг обычной электрической лампочки.
– «И не лень же было это всё кому-то лепить,» – подумал Глеб, разглядывая самодельную люстру.
Он лежал, скрючившись на кровати, подобно отравленной гусенице, в месиве, образованном из мятой простыни, подушки, и зачем-то тут, летом, оказавшегося бамбукового одеяла, купленного, так сказать, «на всякий случай» за девятьсот девяносто девять рублей в интернет-магазине.
– «Вот она, сегодняшняя действительность, нужно что-то искать, куда-то бежать, нужно заставить себя действовать», – подумал Глеб, так и не сдвинувшись ни на сантиметр при этом с кровати.
В комнате было душно. Жаркое июньское солнце беспощадно палило через грязное окно с отсутствующими занавесками. Проникая через стекло, свет заполнял все те скромные тринадцать квадратных метров, что Глеб снимал в старом деревянном доме на окраине Москвы. Это здание было постройки аж 1901 года, и при внимательном изучении его конструкции, можно было проследить всю историю Государства Российского, начиная от прошлого века и до настоящих времен. Скорее всего, изначально, этот дом с двумя деревянными колонами на входе, и, теперь уже покосившимся крыльцом, был дачей какого-нибудь купца, или дворянина средней руки, затем, после революции, сюда заселились пролетарии, и сооружение превратилось в самую обычную «коммуналку», из которой, к годам так пятидесятым, образовалось несколько отдельных квартир с общим центральным входом, ну, а в последствии, каждый из жильцов этих помещений решил отгородиться от соседа, и таким образом, черный вход в здание стал чьим-то личным, а лестница, ведущая с улицы на веранду, шагнула на второй этаж, прямо в съемные апартаменты Глеба.