Пилат сказал Ему: итак Ты Царь? Иисус отвечал: ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.
Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я никакой вины не нахожу в Нем.
Евангелие от Иоанна. 18: 33, 36–38
22 декабря 1920 года
«Выходь, Вашскородь, а по-нашенскому, просто баран»[1], – произнесший эти слова высокий и худощавый мужчина средних лет в грязном матросском бушлате заржал, смачно сплюнул и осклабился.
Медленно поднявшийся с пола полутемного с маленьким окошком подвального помещения заключенный, судя по черному офицерскому пальто, бывший морской офицер, выпрямился, машинально застегнул оставшиеся на нем пуговицы и спокойно пошел к выходу.
Там его ждали. Он узнал своего, почему-то он про себя он назвал его «своим» – какая глупость! – маленького роста с мутными бегающими глазками следователя-чекиста в окружении трех вооруженных красноармейцев. Этот карлик указал место, где должен был встать заключенный и дрожащим то ли от злобы, то ли от страха голосом произнес: «Бывший князь и бывший капитан первого ранга Орлов Николай Викторович приговаривается к высшей мере социальной защиты – расстрелянию». Офицер не мог сдержать невольной улыбки, от которой конвоиры застыли, открыв рот – такого они еще не видели.
«Сколько раз я говорил этому идиоту, что никакой я не князь, что кроме князей и графов Орловых есть нетитулованные дворянские роды, к одному из которых я и имел честь принадлежать» – подумал осужденный, но тот кивал, упорно продолжая называть его бывшим князем. Вот и сейчас тоже не удержался – все-таки присвоил ему перед смертью этот титул словно какой-нибудь самозваный император всероссийский. А впрочем, теперь он и ему подобные таковыми и являются.
Ранее арестованные вместе с ним «бывшие люди» объяснили капитану 1-го ранга, что поместить под стражу князя или графа, или на худой случай барона, – для чекистов высокая честь, если, конечно, это слово уместно в данной ситуации.
Николай Викторович посмотрел на небо: оно было ясным и чистым, и он сразу нашел знакомые до боли созвездия. «Шагай, контра», – толкнул его прикладом в спину один из конвоиров. Второй пристально смотрел на флотское пальто, видимо, мысленно уже примеряя его.
