Я еду на еженедельную тренировку с друзьями. Об исцарапанное окошко поезда бьются хлопья снега. Ветер каждый раз замахивается широко своей огромной рукой и швыряет тонкие замерзшие сплетения воды куда вздумается.
Мысли в голове разлетаются в разные стороны так же хаотично, как снежинки на злом ветру. Они то наваливаются на меня нескончаемым потоком, то несутся вправо или влево, подхваченные одним из течений ветра.
Я не могу назвать причины своей тоски. Грустно отчего-то. То ли потому, что снежинки для ленивого взгляда похожи одна на другую, то ли потому, что проносятся они перед глазами слишком быстро. Усталость – физическое воплощение тоски, ее каменные объятья… Только она чувствуется, пока я сижу у окна поезда и смотрю на падающий снег. Снег, который убаюкивает и укрывает белоснежным одеялом лелеемую мною тоску.
Меня везет поезд S41. И мне больше всего хочется, чтобы он ехал не по кругу! Мне хочется, чтобы он ехал бесконечно, вслед за покоем тоски и вечностью усталости. Мне хочется как минимум никогда не вставать с этого грязно-зеленого сиденья и никогда не отводить взгляда от падающих с неба снежинок. Ну а если уж совсем размечтаться, то я хотела бы, чтобы этот поезд уехал в никуда, в пустоту, где нет людей, нет земли, нет травы, нет падающего на голову снега, нет даже его отсутствия, и желательно – нет меня. Да, вот бы увез этот поезд меня от меня… Но это только Эс-Бан1. Он идет по кругу, ему, как и всем, дела нет до моих желаний. И это нормально, я принимаю это. И выхожу на следующей станции. Приехали. Я встречаю своего молодого человека, он заключает меня в объятья, целует. Чувствую его грудь на моей груди, его руки на моих руках, но не тепло, идущее от них. Чувствую его пухлые губы на моих пухлых губах, но внутри у меня ничего не вздрагивает от их прикосновения. Я вижу его полный обожания взгляд, но самой любви не чувствую. Передо мной стоит любящий, заботливый, ласковый человек, а я будто покрыта тонким слоем инея, что не дает мне искупаться в величайшем из наслаждений.
