Над Москвой царил поздний летний вечер. В окно квартиры, расположенной в доме недалеко от проспекта Энтузиастов, проникал электрический свет уличных фонарей, неоновые отблески вывесок и немного лунного сияния.
Я же, раздвинув серые однотонные занавески, уже второй час пристально наблюдал за дверью бара «Небеса». Он находился через дорогу. И мимо него шли люди, выбравшиеся из метро. Мелькали доставщики еды, в основном юные орки. А несколько гномов, несмотря на позднее время, занимались внутренней отделкой соседнего с баром помещения. Они из магазина переоборудовали его в кафе.
Мда… я бы сейчас пожевал чего-нибудь.
Мой взгляд отлип от двери и обратился к стройной девятнадцатилетней эльфийке. Она была в лёгком бежевом комбинезоне и белых кроссовках на платформе. Остроухая так же, как и я, наблюдала за баром и от волнения покусывала тонкую нижнюю губу, словно хотела сожрать весь покрывающий её розовый блеск.
Глядя на девушку, я с тяжёлым вздохом произнёс, погладив себя по впалому животу, скрытому чёрной футболкой:
– Ленок, а может сварганишь что-нибудь перекусить? Растущий организм требует еды.
– Сколько раз тебе повторять! Я не Ленок, а Ленаэль из рода Эльдан! – огрызнулась та музыкальным голосом и тряхнула гривой золотистых волос, скрывающих заострённые ушки. И следом она возмущённо уставилась на меня светло-голубыми глазками, обрамленными пушистыми ресницами. – Да и вообще, где это видано, чтобы чистокровная эльфийка организовывала ужин полукровке?
– Я квартерон, – сухо напомнил я, давно привыкнув к тому, что в нашем обществе нечистокровные – это даже не второй сорт, а третий.
Из-за того, что я на четверть эльф, а на остальные семьдесят пять процентов человек, меня недолюбливали и люди, и остроухие. Последние вообще не любили никого, кроме себе подобных, а таких, как я, считали ублюдками и выродками. Хотя смазливые эльфы были совсем не прочь обрюхатить наивных дурочек из числа людей, гномов и орков. Вот и моя почившая мать была плодом подобной недолгой «любви».
Тем временем Ленка провела узкой ладошкой по симпатичному, немного измождённому недосыпом лицу. И я непроизвольно покосился на её аккуратный носик и чётко очерченные светлые бровки.
Девица проговорила, сбавив обороты:
