Припекало жаркое летнее солнце, поднимающееся к зениту, наполняя своим теплом стальные палубы кораблей. Средиземноморская эскадра Российского императорского флота, отдавая салют наций, входила в гавань Марселя. Впереди расцвеченный приветственными флагами шел флагманский броненосец «Ослябя», за ним, вспенивая воду носовым буруном, скользил крейсер «Аврора».
– Двадцать первый, огонь! – прокричал молодой лейтенант Нечаев, стоявший у носового орудия крейсера.
Прогремев последним залпом салюта, – «Аврора» встала на якорь рядом с флагманом, с которого доносился французский гимн, исполняемый оркестром.
– Ты, наверное, Саша, своей стрельбой всех француженок оглушить захотел? – спросил подпоручик Бортнев, подходя к лейтенанту.
– Съезжай, Мишель, скорей на берег и лови их, пока не разбежались, – смеясь, ответил Нечаев.
– Да куда они денутся. Трубачи на «Осляби» недаром раздувают щеки, играя Марсельезу», – сказал Бортнев, пытаясь выглядеть знатоком женских сердец. – Вон сколько дамочек с зонтиками скопилось у пирсов, желая взглянуть на русских моряков, совершающих путь «из варяг в китайцы».
– Вы, Михаил Львович, блещете сегодня остроумием. Перед вами капитулируют, видно, не только француженки, но и замок Иф.
– Уволь меня, Саша, от замка, пускай его испытывают на прочность несчастные заключенные.
Нечаев пристально посмотрел на сияющее мальчишеское лицо подпоручика с маленьким вздернутым носом и едва пробивающимися под ним рыжими усиками.
Перебрав в уме несколько остроумных фраз, лейтенант произнес:
– Придется вам, дон Жуан, подождать меня, а то еще натворите глупостей, дорвавшись до мамзелек. Не забывайте, что вы клялись хранить верность дуэнье Марии.
Довольный своими последними словами Александр направился в каюту облачаться в парадный мундир, а Михаил, слегка покраснев, отошел к левому борту, нетерпеливо ожидая, когда команда спустит на воду катер.
В котле парового катера уже поднялось давление, когда в него спрыгнул Нечаев.
– Отчаливай! – крикнул лейтенант.
Катер, попыхивая дымом из трубы, набирая обороты, пошел к причалу. Бортнев смотрел на удаляющийся корабль: новенький, недавно прошедший ходовые испытания и вступивший в строй, крейсер «Аврора» выглядел, словно только что отчеканенный золотой червонец, еще не затертый сотнями рук. Крейсер сверкал на солнце иллюминаторами и начищенной медью. Из трех его труб лениво поднимался серый дым от остывающих котлов. А легкий бриз колыхал над кормой Андреевский флаг.