… – О оставлении согрешений, во блаженней памяти преставльшихся Господу помолимся.
– Господи, помилуй.
– О приснопамеятном рабе Божиим, Евгении, покоя, тишины, блаженныя памяти его Господу помолимся.
– Господи, помилуй.
– О простити ему всякое прегрешение вольное и невольное, Господу помолимся.
– Господи, помилуй…
Елизавета Антоновна слушала батюшку, опустив голову и глядя на носки своих туфель. По щекам текли слезы. «Женька, Женечка, ну как же? Как ты мог так со мной поступить? Ушел, покинул. И что я без тебя? Куда? Всю жизнь вместе, бок о бок, с восемнадцати лет. Детишек Бог не дал, друг дружке были как дети. Слова грубого не сказали друг другу за столько лет. Казалось, никогда это не кончится – жизнь, как сказка, полная нежности, заботы, понимания и доверия. И вот…»
Елизавета Антоновна не удержалась и сдавленно зарыдала. На плечо легла чья-то рука. Ах да, соседка с третьего этажа, как ее, Маша, кажется. Елизавета всегда была малообщительной, а тут дом новый, переехали недавно. С соседями в основном общался Женя, она никого толком не успела узнать за полгода. Эх, зачем радовались, дураки, зачем обставляли новую квартиру? Знали бы, чем обернется этот переезд, сидели бы в старой панельной двушке и не рыпались…
– Вам нехорошо? – участливо проговорила девушка и погладила Елизавету по плечу. – Хотите водички? У меня есть.
Та кивнула и вытерла глаза. Соседка протянула ей пластиковую бутылочку. Почему, откуда она здесь, эта милая девочка? Лиза не помнила, что звала на похороны кого-то из соседей. Девушка словно услышала ее мысли.
– Я не могла не прийти. Евгений Иваныч столько сделал для нас. Мы его всю жизнь помнить будем, такое горе!
Елизавета хотела было спросить, что именно сделал ее Женька для этой румяной, курносой девушки, но у нее не было сил шевелить губами. Она глотнула из бутылки. Вода была с привкусом лимона.
– Легче? – мягко спросила Маша.
– Немного. – Лиза кивнула и продолжила слушать батюшку.
Тот уже заканчивал отпевание. «Помилуй нас, Боже, по великой милости Твоей, молим Тебя об этом, услышь и помилуй…» Священник оглядел притихших людей. В полумраке отчетливо слышалось потрескивание свечей.
– Приидите, последнее целование дадим, братие, умершему…
