Аморальное предложение Вышинский сделал мне в среду, ровно в десять тридцать одну.
С самого утра он отплясывал танец нетерпеливого ожидания возле моего рабочего места. Не успел я кинуть рюкзак под стол и сесть за компьютер, Вышинский уже всучил мне руку для приветствия.
– Помнишь, ты про курсы говорил? – выпалил он. – Прошел их?
Лихорадочное возбуждение директора мне не понравилось. Шла первая неделя моей отработки. И надо сказать, мысленно я уже распрощался с компанией Вышинского. Не хватало еще, чтобы прямо перед увольнением он загрузил меня работой.
Прежде чем ответить, я кинул рюкзак под стол. Сел за компьютер. Вытянул ноги. И даже придвинул к себе клавиатуру со стершимися буквами. Более того, ладонью стер с нее пыль. Все это время я соображал, как быстро и убедительно отделаться от поручений директора.
– Курсы? – наконец спросил я.
– По нейросетям, – уточнил он.
Да. Про курсы по нейросетям я рассказывал на последнем корпоративе. И, помнится, громко хвастался, что их окончил.
Но внезапный интерес директора к моему увлечению не сулил мне ничего хорошего. Поэтому я как можно красноречивее пожал плечами. Точнее передернул, будто отгонял назойливую муху.
Вышинский жест проигнорировал.
– Какие-нибудь еще достижения, успехи в этой области есть? – спросил он.
– В области нейросетей?
Мне нужно было ответить, что нет, достижений нет. Но я не доверился интуиции и промямлил что-то вроде:
– Ну, я в соревновании участвовал.
– И как? – тут же спросил директор.
– Соревнование? Вошел в десятку.
Мне показалось, что он подпрыгнул от удовольствия. Губы точно облизнул.
– Из скольки?
– Человек пятьсот было, – ляпнул я, но, увидев радостный блеск в его глазах, спохватился. – Может, четыреста. Триста. Я не знаю.
– Из разных точек мира?
– Из России, – соврал я. Но было уже поздно.
Вышинский кивнул и довольно выпятил нижнюю губу. Кивком показал на дверь из опенспейса.
– Пойдем, – сказал он.
Директор привел меня в маленькое глухое помещение, переговорную. Только я вошел, запер дверь на ключ. Затем жестом предложил сесть за стол, а сам занял кресло напротив.
Я уже понял, что расспросы Вышинского были не к добру. Но меры предосторожности, что он принял, вызвали еще большее раздражение.
