0. Жертвоприношение. 1982 год
Сеп опустился на колени перед ларцом. Воздух в лесу был густым от жары, по коже тёк пот.
Лужайка представляла собой заключённый в клеть молчаливых деревьев ковёр из корней и камней, испещрённый тёмными лужами, на поверхности которых кружили листья, а в недрах копошились всякие извивающиеся твари. А в сердцевине её, словно выброшенный на берег приливом, торчал ящик для жертвоприношений.
Мак сзади аж подпрыгивал от нетерпения. Аркл, Лэмб и Хэдли стояли по другую сторону каменной урны – они уже принесли свои жертвы: обугленных стрекоз, небольшое зеркальце и дневник.
– Сеп, – окликнул Аркл, затем громче: – Сеп!
– Сейчас, сейчас.
– Нет, дело не в этом…
– А ну тихо! – шикнула Лэмб.
Сеп стиснул в руках Барнаби. Мишка уставился на хозяина глубокими карими глазами, на пластиковой мордочке застыла нарисованная улыбка.
– Ты в порядке? – позвала Хэдли.
– Что? – переспросил Сеп, поворачиваясь к ней здоровым ухом.
– В порядке, спрашиваю?
Он глубоко вздохнул.
– Да.
– Не волнуйся, – успокоила Хэдли, шепелявя из-за брекетов. Сеп различил её хрипловатый голос. – Ты не обязан.
– Нет, обязан, – заупрямился Мак, что-то жуя. – Мы все пообещали. И вообще, это ж он всё затеял.
– Ты чего, ещё один сэндвич уплетаешь? – возмутился Аркл. – Желудок на ножках.
Сеп посмотрел на спутанный мех и пухлые лапы Барнаби. Медвежонка изрядно потрепала жизнь – он прошёл через терновник, шипы и дождь, пока его животик наконец не лопнул. Мама Сепа зашила беднягу старым шнурком за год до того, как заболела.
Поглаживая большим пальцем шов, Сеп уловил здоровым ухом свист ветра в кронах деревьев – а затем шум стих, и воцарилась тишина. Не было слышно ни звука, кроме шелеста недавнего слепого дождя, капли которого – лист за листом – спускались на землю.
– Сеп, ну давай уже… – протянул Аркл.
– Да заткнись! – возмутилась Лэмб. – Ты мешаешь жертвоприношению.
– Сеп! – снова прошипел Аркл, хотя обычно люди исполняли любое желание Лэмб с тех пор, как умерла её мама.
