Тимофея снова затравил класс. Даже те, кого он считал своими братьями, хоть и не родными, стояли в сторонке, сочно хихикая и видя то, как Тимофей переживает из-за иглы, вонзившейся ему в палец. Даже после того, как врач забрал у него пару капель застывшей крови, никто из класса не мог отойти от тех впечатлений, что подарила им трусость бедного Тимоши. А он-то попросту не переносил всех этих игл, ножей и прочего острия.
Сдал кровь страдалец нормально, даже отшучивался, понюхивая ватку со спиртом. Он таким образом пытался рассмешить хоть кого-то, мол, сейчас нюхнет спирту и будет кайфовать, но… что-то не слышал он желаемый смех. Ухмылки на издевательских мордах были лишь тогда, когда Тимофей стоял возле кабинета забора анализов крови, когда Тимофей зашел в этот кабинет, и когда врач натер ему безымянный пальчик.
К собственному удивлению, сам процесс прошел спокойно, хоть и было мерзко, да и боль ощущалась отвратная. Но это было совершенно не похоже на его предыдущие реакции на подобные мероприятия… Что прививки, что сдача крови – все было страшным сном для него, но было потехой для его одноклассников.
Худшим в его ситуации были те невозможно длинные, как какой-нибудь лимузин из мультика, минуты ожидания своей очереди. Все ему что-то вякали, дразнили, спрашивали, готов ли он к уколу. И то были как его недруги, так и друзья, с которыми он в киношку гонял частенько. Уже на протяжении нескольких лет он испытывал в себе чувство страшного предвкушения. Он в эти моменты будто знал, что конец света вот-вот настанет, и знал еще то, что ничего (вообще ничего, просто ноль вариантов) с этим поделать не смог бы. Да и сердечко колотилось каждый год одинаково сильно и быстро.
