Есения прожила со мной восемь лет. Я женился на ней, когда нашей дочери было четыре. Она ждала верности, а я считал, что у меня все еще впереди. Есения стала лучшей матерью для нашего ребенка, а я поступил с ней, как последняя сволочь.
И тогда она ушла.
А теперь у меня есть лишь одно желание. Я очень хочу вернуть свою жену.
– Папа! Папуля! Как же я соскучилась!
К Никите, сломя голову, бежала дочь. Сашенька. Косички смешно подпрыгивали, словно две маленьких пружинки. К груди Саша прижимала куклу – ее он подарил дочери на прошлый день рождения. Вроде, ничего необычного – мягкая игрушка в виде девочки с точно такими же забавными косами, как у Сашули. А надо же – дочка с подарком не расставалась.
У них с женой получилась чудесная малышка. Темноволосая и голубоглазая. С серьезным взглядом и такими же высказываниями, от которых порой падали со смеху все кругом – настолько весело было слышать их из уст такой крохи.
– Саш! Осторожно, папу испачкаешь.
Есения, улыбаясь и качая головой, подошла следом за дочерью.
– Привет, – мягко поздоровался Никита с женой.
Бывшей, к слову сказать. Впрочем, с недавних пор Константинов собирался это исправить. Потянулся за поцелуем, но Еся лишь скользнула губами по щетинистой щеке.
– Колючий, – наморщила она нос и отстранилась. Втянула аромат дыма. – Мммм! Шашлык, да еще и мой любимый!
– Фирма веников не вяжет, – ухмыльнулся Никита. – Айда к столу.
Есения помотала головой. Константинов невольно завис взглядом на лице жены. Румянец очень ей шел, и сейчас Еся выглядела особенно привлекательной. Один черт разберет, почему. То ли соскучился по ней донельзя, то ли просто раньше как-то не замечал, насколько она красива. Темные волосы, светло-ореховые большие глаза. И губы такие, чуть припухлые, сочные. Целовать их захотелось.
– Не могу, – ответила Есения и, потрепав дочь по макушке, улыбнулась Никите: – Вон Сашку покорми. Но много не давай. Пусть по чуть ест, а не до отвала. Она от тебя в прошлый раз с коликами приехала.
Сашенька мгновенно насупилась. Видимо, заболевший живот должен был стать секретом.
– Слушаюсь! – согласился Никита.
Он ощущал какое-то странное чувство потери. Вроде бы Есения всего лишь не могла остаться с ним и Сашей, а ощущалось это так, словно у Константинова отняли что-то бесценное.
– А чего не останешься? – как можно спокойнее спросил он, а сам вцепился взглядом в лицо жены.
