Я заперлась в ванной, вжалась в противоположную от двери стену, вздрагивая каждый раз от долбежки в дверь.
Меня трясло, словно как от лихорадки. Мысли в голове разрывались от безвыходности ситуации на мелкие кусочки. Я не знала куда мне бежать и куда спрятаться кроме этой ванной.
Я доверилась людям, точнее мерзавцам, которые воспользовались моей наивностью, загнав в ловушку. И теперь с упоением шутили за дверью периодически стуча в нее, зная, что я больше никуда не денусь. Издеваться над девушками для них видимо не являлось редкостью. Возможно я ошибалась. Но эти двое точно хотели причинить мне вред.
– Мы соскучились! Выходи…Пупсик, мы ждем! – Раздавался за дверью хриплый голос в сопровождении хихиканья.
От каждого стука биение сердца обрывалось, сбивая дыхание, а потом резко ускорялось, так, что становилось больно ребрам. Паника почти полностью поглощала сознание, лишая возможности мыслить рационально.
Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации. Моя жизнь и так напоминала Ад последние недели, но это…
Это точно было кульминацией моего персонального апокалипсиса.
И зачем я только поехала на эту чертову вечеринку? Зачем поверила тем, кто надо мной постоянно подшучивал?
С дрожью в руках и лихорадочно я искала в своем телефоне номер, единственного человека на которого я сейчас могла рассчитывать. Того, когда я сама ненавидела, но иного выхода не видела.
– Какого ты там сидишь? Сколько еще ждать? – Голос за дверью звучал все более настойчиво и грубо. И я понимала, его терпение на исходе. Смешки больше не раздавались.
Новые удары по двери кулаком. От них дверь дребезжала, а я сжималась, но продолжала сжимать в руках телефон с надеждой.
Несколько долгих гудков, время шло. Никто не отвечал, и я молилась, что бы не раздалась запись автоответчика или «абонент не доступен».
Держала телефон у уха закрыв глаза.
– Пожалуйста ответь… – Шепчу я еле слышно, ощущая всю горечь своих страхов.
И наконец гудки прервались, заставляя меня резко открыть глаза и снова начать дышать.
– Что надо?
Знакомый голос на другом конце с отголосками недовольства, вызывал мысленный крик счастья «Аллилуйя»
