Ресторан «Таверна» существовал уже давно и видел многих и разных посетителей, но этот молодой человек привлекал к себе внимание не только видавших виды официантов, но и работников кухни, и даже гардеробной. Все, как один, из служителей увеселительно-питательного учреждения под звучным названием «Таверна» этого молодого человека не то, чтоб недолюбливали, но остерегались.
Это был действительно молодой, на вид не старше двадцати двух лет, мужчина, чрезмерно худой, бледный, с красными и мутными глазами, дрожащими губами и руками, взъерошенными волосами. Он приходил в ресторан каждый день около обеда, но обед никогда не заказывал, брал пол литра водки и лёгкую закуску. В ресторане он сидел до вечера, ждал, иной раз и дожидался: изредка к нему подходили какие-то мужчины, с которыми молодой человек говорил не дольше пятнадцати минут, получал что-то в конверте, а потом только уходил. Расплачивался же молодой человек всегда вперёд, поэтому никто никаких претензий ему не предъявлял. Никогда ни с кем из персонала он не спорил, не ругался, даже не разговаривал, но всё же персонал его побаивался, считая наркоманом.
Но не это странное поведение привлекало внимание. Взоры всех были устремлены на спутника этого странного посетителя – щенок, породы американский бультерьер, светло-кофейного цвета. Щенок был уже не так мал, но собакой его назвать язык не поворачивался.
Всё время, сколько хозяин сидел в ресторане, щенок лежал под столом у его ног, не рычал, не мычал, ничего не просил, а только смотрел из-под скатерти печально-грустными глазами.
Однажды Юля, юная официантка «Таверны», попыталась дать щенку косточку, но молодой хозяин не разрешил собаке эту косточку взять. И после как раз этого случая все, кто работал в ресторане, стали с опаской смотреть на этого посетителя. Причин, чтоб не впускать гостя с собакой не было, он не шумел, всегда платил, а то, что с собакой – ничего, ведь «сейчас любой клиент на вес золота», как любил говорить хозяин гостеприимной «Таверны».
В самом конце холодной, суровой зимы дядя Толя, живущий в деревне в собственном доме, положил в иномарку лопату и аккуратно завернутый в белую простынь свёрток. Дядя Толя, так звали его все знакомые дети и подростки, хотя он давно уже был дедушкой двух внуков, точнее внучки и внука. Но дядя Толя внешне и в душе был ещё молодым, поэтому называть его «дедом» никто, кроме собственных внуков, даже не пытался. А знала его вся деревня, от млада до стара, а ведь он не был местным жителем. Из этого села родом была его жена, но она осталась жить в городе. Там у неё квартира, работа, а дядя Толя, когда из родителей жены уже никого не осталось в живых, переехал в деревню, поближе к природе. С женой они встречались каждые выходные, то на её территории, но на его. Дети и внуки жили далеко, но всегда с удовольствием приезжали в деревню к деду.
