Октябрь. 1480 г.
– Федьма, Федьма, – разносил меж деревьев ветер хнычущий детский голос, – тятьку татары порубали, мамку в полон угнали, – причитал мальчуган, цепляясь за порты шагающего по лесной тропе старшего брата, – а теперь ты.
– Не пужайся, братя, – не оборачиваясь отвечал старший младшему, – есть люди добрые, на погибель тя не бросют. Верно, Ждан, мыслю? – обратился рослый юноша к ковылявшему вслед за братьями сухопарому старику.
– Верно, Фёдор, в нужде мальца не оставим.
Миновав мрачный, будто притихший в тревожном ожидании подлесок, вышли к реке.
– Вона, – вытянул старик руку, указав на старую лодью-долблёнку, привязанную к торчавшему из берега корню.
– Сетку, – протянул руку Фёдор.
Порывшись в котомке, дед вытащил белый, замысловато сплетённый шнурок, протянул юноше.
– Путы привязал, камней в лодью кинул?
– Всё аки сказано сполнил, – заверил старик, – потопнет быстро.
– Коли так, будем прощаться.
Обратив бледное худощавое лицо к судорожно всхлипывающему мальчугану, юноша, не жалея портов, пал пред братом на колени и стиснул его в объятиях.
– Прощай Ермилка, не поминай мя лихом, – прошептал он предательски дрогнувшим голосом.
Поднявшись на ноги, Фёдор хлопнул по плечу Ждана, отвязав лодью, и, запрыгнув в неё, схватился за вёсла.
– Спаси тя бог, – старик трижды перекрестил тающее в вечернем сумраке судёнышко и, взяв разревевшегося в голос мальчишку за руку, потянул прочь от берега.
Бросив на середине реки вёсла, Фёдор неторопливо разгрёб сложенные на дне лодьи булыжники. Сбросил лапти и, стянув конской верёвкой ноги, накрепко привязал себя к лодке. Подняв глаза в чернеющее небо, прочёл короткую молитву. После вытянул из кармана шнурок и, будто венок, надел его на голову. Дабы не струсить в последний момент, поспешно схватил рукоять топора. Замахнувшись, с первого же удара проломил днище лодьи.
В кровь кусая губы, обречённо глядя, как лодью заливает вода, Фёдор даже не чувствовал, как, словно ожив, шнурок плотнее и плотнее сжимает его голову.
Отягощённое камнями судёнышко быстро наполнилось водой и, утянув на глубину юношу, воткнулось носом в ил. Уже через секунду на тёмной водной глади ничто не напоминало о развернувшейся здесь только что трагедии.
