Конфеты доставили ближе к вечеру.
Анна устала.
Утомила вдруг поездка. И женщина, которая вновь притворялась жертвой, хотя теперь у Анны совсем не получалось верить ей. И город. И тот мальчишка, который швырнул в мотор камнем, благо не попал. Или защита сработала?
Утомила Анна сама себя ворохом сомнений, что разом всколыхнулись в душе. Любовь? О любви она и не думала. Ей бы выжить и от проклятия если не избавиться, то хотя бы подавить его на пару лет. Пара лет жизни – это много, ей ли не знать, только все равно сердце ноет, растревоженное.
Если подумать, то она никогда не влюблялась.
Никанор?
Скорее необходимость. И осознание, что никому другому она, Анна, с сомнительными ее талантами и отсутствующим приданым не нужна. Может, потому и позволила себе верить в эту несуществующую любовь? Ухватилась за Никанора, как матушка за отца, а потом привыкла.
Уговорила. Заняла себя работой, влилась в выстроенную Никанором жизнь и плыла по ее течению, позволив себе развод единственной попыткой понять, чего же хочется ей.
Чего?
До недавнего времени Анна была вполне себе счастлива в этом доме, который успела обустроить по собственному вкусу. Цветы и тишина, что еще надо ей?
Выходит, что надо.
Она остановила мотор у поместья, и Елена неловко выбралась. Она задержалась, чтобы сказать:
– Вы красивая женщина. Вы с легкостью найдете себе кого-нибудь… более подходящего.
– Вас это не касается.
И показалось, светлые глаза потемнели. Ненадолго.
– Вы правы… или нет? Все же Глеб – моя семья. И меня она вполне устраивает в нынешнем виде.
Почему-то прозвучало почти угрозой, и даже Аргус заворчал, предупреждая, что не даст хозяйку в обиду. А Елена погрозила пальцем:
– К слову, вы знаете, что церковь не одобряет нежить? И не только не одобряет… В Смутное время сотворено немало интересных артефактов, которые помогали защищать людей от нелюдей. Поэтому на вашем месте я бы не слишком рассчитывала, что эта тварь вас защитит.
Рык стал громче.
Анна же произнесла:
– К счастью, вы не на моем месте.
К счастью ли?
Она с облегчением закрыла ворота и отогнала мотор в переделанную конюшню, в которой собственно от конюшни осталось лишь название.
– Меня она пугает, – призналась она Аргусу, который, забравшись на крышу мотора, наблюдал, как Анна выгружает пакеты.
