Долог путь из последних сил. Холодища-то, мать честна!
Я Париж бы сейчас посетил, ведь в Париже цветет весна.
Все, дошел. Ни кола ни двора. Жизнь закончится так, ну, и пусть!
Но пока еще есть игра – я к тебе, мой Париж, стремлюсь!
Сердцу холодно, ноги дрожат. Мимо люди проходят, спеша.
– Развелось вас, бездомных! —ворчат. Им в ответ: -Я не бомж, я – клошар!
Нам, бродягам, жилье – подвал, а парадный вход не для нас.
Но туда бы и не желал, я бы в Лувре согрелся сейчас.
Разыгрался голодный бред – на мосту через Сену стою,
В ресторане «Максим» обед, и скрипач нежит душу мою.
Время жизни ускорило бег – я пропал в Елисейских полях,
С Монпарнаса каштановый снег серебрится в моих волосах.
Больше не о чем горевать, рядом точат уже косу.
Я укладываюсь поспать на скамейке в Булонском лесу.
Засыпаю средь мерзлых луж, сон смертельный несет далеко…
И мне снится, что в «Мулен Руж» я танцую с мадам Клико.
Военный НИИ – странный конгломерат неизвестно какой науки и соответствующих научных кадров. Сюда попадают те, кто не желает реально служить, зато может успешно имитировать усилия мысли и дослужиться до профессорских званий. А большинство составляют чьи-то родственники, дорвавшиеся до синекурных мест. Что ж, служба спокойная, без ответственности и контроля, от 9 до 17 с обязательным перерывом на обед.
Фамилия у одного из начальников отделов была знаменательная – Набралгадов. В его отделе составили акт «Зав. сектором внедрения конструкций Соколов В. И., осмотрев вибрационный аппарат, пришел в негодность и подлежит списанию».
В результате сроки сдачи заказа срываются. Начальник отдела созвал заведующих секторами на совещание. Соколов, как основной виновник задержки, выкладывает сотни причин, почему не успевают уложиться в срок.
Один из присутствующих предлагает: -Может, мы его простимулируем? —имея в виду дополнительную оплату за переработку.
