Мама Девочка вышла из ванной, одетая совсем чуть-чуть, и спросила меня:
– Сколько сейчас времени?
– Восемь.
– Без десяти?
– Нет, ровно.
– На каких?
– На всех. Восемь, и ты опоздала, но ведь ты всегда опаздываешь.
– Родить тебя я не опоздала.
– Это я не опоздала. А ты просто ждала меня.
– Я в этих вещах разбираюсь лучше, – сказала Мама Девочка, – и можешь мне поверить, из нас двоих не опоздала я.
– Ну и не я.
При моем рождении, вот когда мы с Мамой Девочкой впервые познакомились и подружились. С тех пор мы не переставали дружить, но не проходит дня, чтобы мы с ней хоть раз серьезно не поссорились. Правда, потом мы всегда миримся. Живем мы с ней вдвоем и ходим везде вдвоем, если не считать, когда что-нибудь только для больших; тогда Мама Девочка идет, а я остаюсь, иногда с разовой няней, а иногда с Матушкой Виолой – матушкой одиннадцати больших мальчиков и девочек, которая приходит к нам по субботам и воскресеньям убираться, готовить и смотреть телевизор.
Я ждала Маму Девочку у нее в спальне, чтобы посмотреть, как она будет одеваться – потому что это она умеет. Лучших одевальщиц я не видела. Мама Девочка вся розовая, волосы у нее рыжие, и о том, как одеваться, она знает все. Сперва надо принять ванну, потом всю себя посыпать пудрой, потом покраситься, а уж потом приниматься за одевание. Когда все это сделаешь, становишься похожей на взрослую. Все это я могла бы сделать и сама, но пока я как палка и наощупь очень жесткая, а не мягкая. Маме Девочке тридцать три года, но она сердится, когда я об этом говорю.
– Мне двадцать два, и ты это знаешь, – говорит она.
– Если тебе двадцать два, – возражаю ей я, – то, значит, я еще не родилась, потому что, когда я родилась, тебе было двадцать четыре. Ты сама это говорила.
– А я тебя обманула, – отвечает на это Мама Девочка. – Просто мне не хотелось говорить тебе, что ты у меня появилась в тринадцать лет – вот и все.
– Ну и выдумщица ты! – говорю тогда я, а Мама Девочка спрашивает: