ЧАСТЬ 1
В это лето мама взяла большой кредит, чтобы оплатить телескоп, который был необходим мне в следующем учебном году. Конечно, не могло быть и речи об интересном лете с запоминающейся поездкой или, хотя бы о походах в парк развлечений… Настроение было на нуле… Всё раздражало. Музыка не отвлекала. Мысли висели киселеобразным туманом. Жара, липкая, противная, садилась мне на плечи и таскалась, свесив горячие потные ноги, за мной повсюду. Засада…
Говорят, беда не приходит одна – и это в точку! Как-то вечером мама пришла с работы и, бухнувшись без сил в старое кресло, сообщила:
– Сашка, нечего тебе одному болтаться дома всё лето. Поедешь в деревню к деду. Там на молочке и яблоках поправишь здоровье. Деда проведаешь. Да и тебе не так скучно будет…
– Ма-а-а-м! – только и смог завопить я. Эмоции так переполнили меня в первую минуту, что я не знал какой аргумент привести первым, самым весомым и желательно последним. Я, как кипящий чайник со свистком, взорвался и застрочил напропалую:
– Я не видел его десять лет!.. Я помру там от скуки!.. О чём мне с ним говорить!.. Там интернет не ловит!.. У него хоть «телек» есть? Не хочу я никакого молока! Ма-а-а-ам!.. Я никуда не поеду!
Мама открыла глаза и едва слышным голосом спросила:
– Поесть дай… Я сегодня еще ничего не ела… Жутко устала.
Я заткнулся и поплёлся на кухню наливать суп, который сварил еще утром. Спорить дальше совесть уже не позволяла.
Полночи я ворочался на кровати, лелея своё разочарование и злобу, жалея самого себя и пропавшее зря лето.
ЧАСТЬ 2
Долго собираться мне не пришлось – спортивная сумка заполнилась в два счета, и по большей частью, книгами по астрономии и астрофизике. Портативный телескоп составлял основной вес.
На вокзале меня никто не провожал, мама была на работе и, как назло, день выдался каким-то хмурым и душным. Совсем запутавшись в нескончаемой толпе народа, которая ежеминутно меня толкала и пихала, я подошел к носильщику и выяснил, где же мой поезд.
Ничего интересного не случилось и в поезде. Вагон был полупустой, не считая женщины с ребенком и двух-трёх стариков в последних купе. Назойливый пацан пяти лет поминутно забегал ко мне и, сделав гадкую рожу, сообщал:
– Дядька – дурак!
Я отворачивался к стене и бурчал в ответ:
– Сам знаю!
Потом, когда он меня окончательно достал, я, дождавшись очередного его набега, зарычал что было сил по-медвежьи: