Он открыл глаза и удивленно посмотрел по сторонам, не очень понимая, где находится. Постепенно его взгляд стал более осмысленным, а губы скривились в горькой усмешке: «Вот и все, – рукой он стер выступивший на лбу холодный пот, – яблочко созрело»…
* * *
Начало июля выдалось урожайным на комаров. На середине реки их было чуть меньше, чем у берега, где они кружили над зарослями прибрежного ивняка серыми тоскливо гудящими тучами. Однако и вдали от берега их тоже хватало. Бесцельно кружа над водной гладью, они неожиданно резко меняли направление своего полета и устремлялись к жертве. Очевидно, их привлекал запах пота. День был жаркий, и, страдавший лишним весом, Петр Александрович изрядно потел. Когда ему становилось совсем невмоготу от нещадно припекавшего солнца, он наклонялся за борт, набирал одну за другой несколько пригоршней прохладной речной воды и выливал прямо себе на голову и покрасневшие искусанные плечи. На какое-то время ему становилось легче, а затем все повторялось по новому кругу. Слабенький трех-сильный моторчик равномерно тарахтел, разрывая нависавшую над рекой тишину. Особых усилий от него не требовалось, лодка и так шла по течению.
Рация ожила именно в тот момент, когда Петр Александрович в очередной раз погрузил руку в мутную воду. Мужчина вздрогнул и торопливо разогнулся, в спешке ударившись локтем о металлический борт лодки.
– Я здесь, здесь. – Петр Александрович выхватил рацию из ящика для инструментов. – Слушаю вас.
– Бери правее и причаливай к берегу. – Голос в рации, очевидно пропущенный через модулятор, казался неживым. – Метров через сто увидишь флажок, вот на него и держи.
– Хорошо, хорошо, я сейчас, – засуетился Петр Александрович, – я сейчас все сделаю, подождите.
Рация ничего ему не ответила, невидимый собеседник уже отключился. Петр Александрович взял немного правее и вскоре заметил воткнутую в каменистый берег прямо у кромки воды кривую, чуть выше метра палку, к которой была привязана цветастая тряпка, судя по всему, обычная наволочка. Очевидно, это и был тот самый флаг, о котором говорил неизвестный. Лодка коснулась дна и стала, немного не дойдя до берега.
– Ну и что сидим? Боимся ножки замочить? – поинтересовался все тот же бездушный голос из рации.
