– Надевай скорее валенки и тёплые рукавички! – сказала мама, слегка коснувшись указательным пальцем курносого носика маленькой озорницы. – На улице столько снега! Снова будем валяться, кувыркаться и бегать!
Мама радостно смеялась, видя, как дочка второпях и неловко натягивает валенки на маленькие ножки. Наклонившись к своей торопыге, мама помогла ей: обула правый валенок на правую ножку, а левый – на левую.
– Я готова! Скорее летим на улицу!
– Доченька, ты что-то забыла, – с улыбкой сказала мама.
– Шапку?
– Она у тебя на голове, – и снова мама нежно и ласково улыбнулась.
– Шубку?
– Она на тебе, – смеясь, ответила мама.
– Брючки? – уже с небольшим беспокойством спросила девчушка.
– И они на тебе, счастье моё! – мама смеялась всё счастливее, видя, как дочка насупила свой маленький носик.
– Ну что же тогда? – спросила кроха, едва сдерживая досаду.
– Варежки! Торопыга ты моя! – мама подхватила на руки дочь, подняла её, крепко прижала к себе и поцеловала в носик. Затем одела на маленькие ручки варежки.
Смех звучал звонко, словно сотни бубенчиков разом решили поговорить друг с другом.
Настежь распахнулась дверь избы, и с громким смехом из неё выпорхнули две птицы: большая и маленькая. Они покружились над домом и плюхнулись в сугроб пушистого снега.
– Хорошоооооооооооооооо! – прокричала старшая.
– Дааааааааааааааа! – ответила младшая. И от её крика на курносый носик упал снег с еловой ветки.
На снегу, лицами к небу, лежали мама и дочь. Улыбки озаряли их лица.
Время шло. Безмятежное время. Время озорства и потех.
