– Пойми, ты не должна быть одна. Позвони друзьям, вернись в школу, начни жить заново, твое бездействие тебя добьет, – тетя Уля допивает очередной бокал рома с колой.
Она повторяет слова, которые говорят абсолютно все, чтобы поскорее отделаться, но никто не понимает, что на самом деле чувствует Элиза. Ее холодные глаза цвета безоблачного неба кажутся стеклянными и совершенно пустыми, как будто внутри нее ничего нет.
Элиза покорно кивает, как делает это всегда, чтобы не задавали лишних вопросов. Ей наскучили бесконечные беседы о той страшной трагедии.
– Тетя Уля, где мои родители? – Элиза холодно задает вопрос, глядя сквозь свою собеседницу, куда-то за нее.
Она прекрасно понимает, насколько сильно разозлит ее этот вопрос, но Элиза все равно задает его, чтобы вызвать хоть капельку эмоций в этом безнадежном куске мяса, сидящем напротив.
– Опять ты за свое, когда тебе уже поставят мозги на место?! Ты принимала свои таблетки?! – тетя Уля срывается и злобно кричит, она буквально приходит в бешенство от подобных вопросов, – ты совершенно невыносима. Я тебе сотню раз говорила и скажу еще раз, вся твоя семья за городом, чуть левее старой винодельни.
– Но там кладбище, – не мигая, говорит Элиза механическим голосом.
Она не двигается, как фарфоровая кукла с нечеловечески белой кожей, светлыми, как лучи полуденного солнца волосами и кристальными глазами.
Элиза легко смогла бы построить карьеру модели или певицы, ведь она так прекрасно поет, если бы она подавала хоть какие-то признаки жизни обычной старшеклассницы, а не зомби-вампира.
Вся ее жизнь вмиг превратилась в кошмар. Еще две недели назад у нее было все: старшая сестра, родители, друзья, родственники, лучшая подруга – Меган и любовь всей ее жизни, красавчик из школьной команды по баскетболу, Кай Джонсон, в которого она влюблена с четвертого класса. Вот она-жизнь семнадцатилетней девочки! Казалось бы, ничего необычного, если бы все это не было сном. Ровно четырнадцать дней назад Элиза проснулась. Открыв глаза в своей комнате, она не понимала, что происходит вокруг нее, ведь засыпала она совершенно в другой обстановке. И сейчас орущая напротив женщина оказалась единственной живой родственницей, которой нет никакого дела до Элизы или ее семьи. Она сама устала от постоянных судов, разборок, психологов и нескончаемого алкоголя.