Последний спиритический сеанс
Рауль Добрей перешел на другой берег Сены, мурлыча себе под нос какую-то песенку. Это был красивый молодой француз лет тридцати двух, свежий, румяный, с небольшими черными усиками на лице. По профессии он был инженером. Вскоре он дошел до улицы Кардоне и свернул к двери дома номер 17. Консьержка выглянула из своей каморки и нехотя поздоровалась, он весело ей ответил. Затем поднялся по лестнице к квартире на четвертом этаже, позвонил и, ожидая, когда ему откроют, снова начал напевать ту же мелодию. Сегодня утром Раулю Добрею было особенно радостно. Дверь открыла пожилая француженка, и ее морщинистое лицо расплылось в улыбке при виде гостя.
– Доброе утро, мсье.
– Доброе утро, Элиза, – ответил Рауль и прошел в прихожую, снимая на ходу перчатки. – Мадам меня ждет, не так ли? – бросил он через плечо.
– Конечно, мсье.
Элиза закрыла дверь и повернулась к нему.
– Мсье, пройдите, прошу вас, пройдите в маленький салон. Мадам выйдет через несколько минут. В данный момент она отдыхает.
Рауль поднял на нее взгляд.
– Она нездорова?
– Нездорова! – фыркнула Элиза.
Она прошла вперед и открыла перед Раулем дверь маленького салона. Он вошел, и она вошла следом, продолжив:
– Нездорова! Как же она может быть здоровой, бедная овечка? Сеансы, сеансы, вечно сеансы! Это неправильно, неестественно, не то, что нам предназначил Господь Бог. Я вам прямо скажу: по-моему, это сделка с дьяволом.
Рауль ободряюще похлопал ее по плечу.
– Ну-ну, Элиза, – утешил он ее, – не волнуйтесь так, и не надо видеть происки дьявола во всем непонятном.
Элиза с сомнением покачала головой.
– А, ладно, – проворчала она себе под нос, – мсье может говорить что хочет, но мне это не нравится. Посмотрите на мадам, она с каждым днем все бледнеет и худеет, и эти головные боли!.. – Она воздела руки к небу. – Ах нет, это нехорошо, вся эта возня с душами. Души, в самом деле! Все добрые души в раю, а остальные – в чистилище.
– Ваши взгляды на жизнь после смерти освежающе простодушны, Элиза, – заметил Рауль, усаживаясь в кресло.
Старая женщина выпрямилась.
– Я – добрая католичка, мсье.
Она перекрестилась, пошла к двери, потом остановилась, взявшись за дверную ручку, и умоляющим тоном произнесла:
