Их было двое. Всю жизнь вместе, начиная с того самого розового периода, когда мамы их выгуливали в небесного цвета колясках, заботливо поднимая купол и защищая от ветра.
Точнее, небесного-голубая коляска была только у одного. Вечно занятый в чиновничьем кабинете папа, бабушка-профессор, которая приезжала проведать с гостинцами маленького Вову раз в 2 недели, ласково потрепав его по непокорному ёжику волос.
Второй же жил с мамой и
двумя вечно голодными старшими братьями-подростками и отчимом, который пока был трезв, играл с Сашей, которого почему-то называл Шуриком, и даже читал ему наизусть стихи.
Они росли в одном дворе. Дом Шурика был из красного обожженного кирпича, Квартиры в котором выдавали рабочим местного завода, а его матери выдали целую 4х комнатную, потому что она считалась многодетной. Отца Шурик не помнил, но от отчима знал, что тот работал вместе с ним на заводе, пока не упал с узкой металлической лестницы. Отчим жалел Шурика, с братьями был неизменно вежлив, а мать Шурика любил безответной любовью ещё со школы. Мать же отвечала ему равнодушием, так же равнодушно относилась к своим материнским обязанностям, посвящая свободное время чтению книг, как будто надеялась там найти ответы, в чем смысл ее собственной жизни.
Вова и Шурик были неразлучны в детских играх. У Вовы всегда были и мяч, и бадминтонные ракетки, и даже рыцарские доспехи, на которые остальные мальчишки с их двора смотрели с тоской и завистью.
Вова рано понял, что Шурик дорожит дружбой с ним и даже чуточку гордится перед другими. Понял и то, что Шурик смотрит на него с восторгом и всячески поддерживает его в детских проказах.
–Видишь эту страшную старуху в окне 1го этажа?– спрашивал Вова у Шурика. -Это она гоняла нас метлой. Давай закидаем ее снежками?
И Шурик с готовностью лепил белые шарики из вязкого мокрого снега и прицеливаясь, запускал прямо в окно старухе.
Однажды, когда мороз был особенно крепким, а снег почти ледяным, Шурик кинул снежком в окно и разбил его.
Был скандал, старуха вызвала милицию. Шурик сказал, что он был один, не выдавать же друга!
В тот год ему исполнилось 10 и участковый, покачав головой, поставил его на учёт в милицию.
Вечером состоялся тяжелый разговор с отчимом.
–Эта «старуха» прошла войну,– сказал он Шурику, и голос его звучал как скрежет бумаги по стеклу. -Ее муж и оба сына погибли на фронте. А сама она 10 лет отсидела в сталинских лагерях.
