«Средь тревоги и суеты…»
* * *
Средь тревоги и суеты,
для прыжка подгибая колени, я увидеть хочу цветы
на завянувшей в мае сирени.
Что есть сил выгибаю куст, в нем пытаюсь найти живое, я его измеряю пульс,
по ветвям проводя рукою.
Увяданью не писан срок.
Мне смиренье – больней кинжала! Я здоровый ищу цветок,
знать хочу, что не опоздала.
Изуверившись – не сдаюсь у отчаянья в цепких лапах…
Нет, я вовсе не смерти боюсь –
страшно больше не чувствовать запах.
* * *
Расшумелись мои небеса криком ворона.
Разрастались судьбы леса во все стороны.
Бурно вьется любви река сквозь препятствия.
Над мышиной норой в песках кружат ястребы.
Разливалась любви река дальше берега,
размывала мои луга вод истерика
Озарила мои леса вспышка молнии,
жжет древесные телеса стрелой огненной.
Разозлились мои ветра – спорят с тучами.
Хлынул ливень, как из ведра, – мокну, мучаюсь…
Лес судьбы поредел, промок, ветви скорчились…
Только бедам не вечен срок – буря кончилась…
И омылись мои поля кровью зарева,
заспешила моя земля дышать заново.
…Рану можно забинтовать – шрам останется.
В клюве ястреба бьется мышь
– задыхается.
* * *
Знаешь, небо такое счастливое,
лазурью плещется в солнечной неге.
Беспредельно необходимое –
будь таким же, как это небо!
Видишь, солнце какое значимое,
теплотою по миру льется,
восполняя собой утраченное,
– стань же значимым, словно солнце!
Понимаешь, вода – искренняя,
чисты капли в прозрачных годах.
Сила прячется в ней жизненная
–будь же искренен, как вода!
Вспомни землю долготерпящую
(все века люди топчут твердь),
своим скромным величьем манящую, –
как земля, научись терпеть!
ЗА СОТНЕЙ СПИН…
Ах, какие же мы мечтатели!
Как внимательны и точны,
беспредельно изобретательны
изворотливые умы.
В геометрии как бы гении,
мамы-физики сыновья
– проецируем в преломлении
все чужое мы на себя.
Примеряем чужие личности
в преломленье кривых зеркал.
У соседа жизнь драматичнее!
У подруги в семье аврал!
Мы смешны, аж до слез хохочется:
уникальны, но – как один!
Вот такое мы любим творчество –
мы, актеры за сотней спин.
* * *
Немая ночь, лишь тиканье часов,
и тусклый свет от лампы раскаленной,
да чуть скрипит несмазанный засов
души моей ненужной и бездомной.
Лежу, смотрю в немую пустоту,
и кажется, что где-то, отделившись,
душа моя, скрывая наготу,
скрипя и плача, моё тело ищет.
А я сама блудницу прогнала,
уж сильно ныла – невозможно слушать!
