Игра как жизнь. Часть 2

Материалы для этой книги собирались годами, даже десятилетиями. Я неспешно разбирал семейный архив, опрашивал родных и близких и каждую новую находку обсуждал со своими братьями – Павлом и Александром. Они были и источниками сведений, и редакторами, и читателями, и соавторами… Казалось, что так будет ещё долго, но в феврале 2020 ушел из жизни Александр, в январе 2021 – Павел.

Павел Белкин, профессор физики. (1945—2021)

Александр Белкин, профессор архитектуры. (1947—2020)

Обе эти фотографии делал наш близкий друг архитектор, проф. С. В. Казаков (1950—2016). Фото Александра сделано в феврале 2009 года, в одной из поездок в Египет. Фото Павла выполнено в Костроме в 2010 году, когда мы приехали на празднование его 65-летия. Казаков сам составил композицию на столе из цветов и привезенных им подарков: как человек верующий он подарил икону, а также мой фотопортрет в рамке, который тоже его рук дело.

Братья Павел и Александр были для меня самыми близкими друзьями – и в детстве и во всей последующей жизни. Мы были единым организмом – и в эмоциональном и в интеллектуальном отношении. Мы учились друг у друга, пользовались общими знаниями и умениями. У каждого из нас были и есть свои семьи, дети, внуки – любимые и любящие. Но при всем этом братья Белкины были чем-то целостным, чем-то содержащим свой полноценный смысл жизни и предназначение. Мое повествование «Игра как жизнь» – попытка сохранить и воссоздать какие-то фрагменты ушедшего времени. Почти все, что я рассказываю, было известно моим братьям, часто обсуждалось и, главное, – одинаково сопереживалось. События, люди, фотографии, сохранившиеся предметы – все это нами воспринималось без слов, со схожими чувствами и ассоциациями. Это был живой и яркий мир, ныне ушедший вместе с уходом братьев. Мой одинокий голос не сможет это передать во всей полноте. Но я пытаюсь сделать это: как бы ещё раз прожить жизнь наших родителей, вспомнить об их судьбах, о судьбах родственников, не расставаясь мысленно со своими братьями, живущими в таинственном пространстве памяти и продолжающими меня поддерживать.

Уход Павлика и Саши стал для меня не просто горестной утратой, а утратой много из того, что было смыслом жизни. Братья были частью меня самого, причем лучшей частью. Я понял, что «век уж мой измерен» и я должен успеть! Успеть привести в порядок архивы, описать их и попытаться написать об этом книгу, сохранить представление о жизни наших родителей, дух нашей семьи. Я – последний, кто «знает» и кто может это сделать. Этот том завершается 1950 годом. Успею ли рассказать о дальнейшей жизни нашей семьи, о своей собственной жизни – не знаю. Надеюсь на это, однако жизнь, вернее, ее окончание – плохо предсказуемо. Но я буду стараться. Если посчастливиться, то, наконец, наряду с описанием архивов и воспоминаний родных и близких, смогу вновь пережить собственную жизнь, погрузиться в мир своих собственных эмоций, чувств, ассоциаций и всего прочего, что ещё хранится в моем сознании и просится на бумагу.