1. П. П. Свиньину[1][2]
29 октября 1824 г. Москва
Милостивый государь Павел Петрович!
Вчерашний день из 87 No «Московских ведомостей» вся Москва узнала о рождении или, лучше сказать, зачатии «Телеграфа». Спешу препроводить к вам билет и покорно прошу напечатать прилагаемое объявление в «Отечественных записках». Моего же будущего сына – полюбить, ибо он, право, будет малый не дурной и смирный. Будет гнать только невежество и глупость и постарается жить миролюбиво со всеми добрыми людьми.
Очень хотелось бы мне знать, каково вы доехали и всех ли здоровых нашли ваших домашних.
Здесь по отъезде вашем не произошло ничего любопытного и нового: москвичи сбираются толпами смотреть Колосову[3], которая в комедии, в самом деле, прелестна, а вчерашний день бывший доныне трагический актер Мочалов[4] запел и пропел «Черную шаль»[5].
Погода здесь настоящая осенняя – и дороги вовсе нет.
Не оставьте уведомлением о себе, почтеннейший Павел Петрович. Как только я управлюсь с «Телеграфом», то не премину препроводить к вам те статьи, которые обещали вы довести до сведения Александра Семеновича[6]. Теперь же некогда.
С почтением есть и буду ваш покорнейший слуга
Н. Полевой.
29 октября 1824 г. Москва.
2. А. А. Писареву[7][8]
11 июня 1825 г. Москва
Ваше превосходительство милостивый государь Александр Александрович!
Не только не забыл, но всегда с живейшим чувством помню об вас: житейские и литературные заботы отвлекли меня доныне от участия в Обществе, куда, с благословения вашего, готовлю огромную тетрадь и, пользуясь вашим позволением, приеду в ваше Люблино скучать вам чтением оной.
Присланные стихи г. Свечина[9] охотно готов напечатать, боюсь цензуры, ибо письмо кн. Вяземского не пропустили, а в этих стихах не нашли бы того, что поэт оскорбляет жалобой провидение. Представить не можете, сколько я терплю: я думаю, вам известна уже история о запрещенных книгах? Очень забавно, что теперь обязали всех французских и немецких книгопродавцев не продавать мне запрещенных книг!
Простите ли, ваше превосходительство, что я без дела, мне порученного, не смел уже явиться в Общество; а что неможно сделать было его так скоро и некогда притом, уверяю вас честным словом. Из двух, остающихся от других моих необходимых занятий, часов я посвящу: один час ему, другой Обществу непременно.
